"Фазиль Искандер. Звезды и люди (Рассказы 1999)" - читать интересную книгу автора

компенсацией за неловкость жить? Он не мог сейчас ответить на этот вопрос.
Он только твердо знал, что ловкость жить есть бесстыжесть по отношению к
самой жизни и это делает по высшему счету бессмысленной самую эту ловкость.
Все дело в уровне брезгливости, смутно подумал он и, почувствовав, что
сейчас не сможет до полной ясности довести эту мысль, оставил ее.
Он вдруг вспомнил, что в школе на уроках военного дела ему никогда не
давалась шагистика. Все смеялись над ним, когда он неловко, очень неловко
вышагивал своими длинными ногами и делал всякие повороты. И он вместе со
всеми подсмеивался над собой, чтобы скрыть смущение. Но ему было больно, что
он такой неловкий.
Зато учебную гранату, как это ни странно, он кидал дальше всех. Намного
дальше. Значит, в нем была какая-то природная вспышка мышечной силы? Там,
где все, как и он, не проходили особой тренировки, он оказался сильнее всех.
Впрочем, подумал он, и шагистикой никто не занимался вне уроков. Но
некоторым она сразу хорошо давалась. А ему - никогда. Возможно, подумал он,
дело в иронии. В нем всегда было развито чувство иронии. Шагистика не
выносит иронии. Попытка преодолеть внутреннюю иронию делала шаги его
деревянными. Как странно, подумал он, что я сейчас вспомнил об этих далеких
школьных делах.
Они уже подъезжали к дому, и он решил попросить шофера проводить его до
самых дверей. Надо было подняться на шестой этаж. А вдруг лифт перестал
работать? - с тоской подумал он. Но это редко бывает, успокоил он себя. Он
хотел попросить шофера проводить его не только потому, что был неуверен
сможет ли подняться сам. Здесь была и уловка по поводу денег. Чтобы не
объясняться с таксистом в машине, удобней будет там сразу в дверях сказать
жене о деньгах. Вот и я проявил ловкость жить, подумал он про свою хитрость.
И уточнил - чтобы удобней умереть.
Но таксист сам вдруг взялся его проводить. Они поднялись на лифте. У
дверей он еще смог позвонить в привычном ритме жизни, как звонил обычно.
Жена распахнула дверь.
- Что с тобой?! - вскричала она, взглянув на его лицо. По ее лицу,
искаженному страхом, он понял, насколько ужасно его лицо. Но он не дал себя
отвлечь.
- Расплатись, - с трудом выговорил он и кивнул на таксиста. Жена
побежала за деньгами. Он вошел в комнату и рухнул на диван. И подумал:
хорошо, что я не забыл жене напомнить о таксисте, хорошо, что я позвонил в
дверь в привычном ритме жизни. Немного беспокоило, что жена слишком мало
даст на чай. Она была прижимиста. Но исправлять ее именно теперь было
поздновато.
Жена вбежала в комнату.
- Боже, что с тобой случилось?! - крикнула она.
- Расплатилась? - с трудом спросил он, чтобы довести дело до конца.
Язык почти не подчинялся. Левая рука и левая нога очугунели. Но теперь он
лежал у себя на диване.
- Да! Да! - закричала жена. - Что с тобой случилось?
- Плохо, - сказал он, выбрав самый короткий ответ. Жена вызвала по
телефону "скорую помощь". Ему было все так же плохо, но не хуже. Он подумал
о странной, бессмысленной комедии жизни. Жизнь страшна не своей
трагичностью, а своим ничтожеством, подумал он. Если бы Альфред Иванович был
профессиональным провокатором, это было бы понятно: попался. Но Николай