"Фазиль Искандер. Звезды и люди (Рассказы 1999)" - читать интересную книгу автора

Сергеевич был уверен, что тот, ничтожно испугавшись, выдал его, чтобы
показаться им достаточно лояльным, своим.
Взгляд его случайно остановился на дверце бара в книжном шкафу. А что,
если выпить и вдруг все пройдет, подумал он с неожиданной надеждой. Это же
не инфаркт? Нет, решил он, надо дождаться врача. Неизвестно, как алкоголь
действует при инсульте.
Он вспомнил о сыне, которого сейчас не было дома. Как бы его не
напугать своим видом. Когда мальчик был поменьше, ему было лет восемь, он
водил его к зубному врачу. Мальчику вырывали зуб. Какие-то там были
затруднения. Как он кричал, бедный мальчик, какая невероятная мука была
слышать этот долгий, несмолкающий крик. И когда после всего они возвращались
домой, мальчик вдруг сказал ему:
- Наклонись, папа.
Он наклонился, и, мальчик, обняв его за шею, поцеловал его в лицо. И
ничего слаще этого поцелуя он, кажется, не испытывал в жизни. Обычно мальчик
сурово отстранялся от его ласки и никогда сам не целовал его. А тут вдруг
сам его так нежно поцеловал. Неужели только через страдание путь к высшему
блаженству? Мальчик своим поцелуем как бы извинялся перед отцом за невольно
причиненные ему страдания, благодарил за участие и просил прощения за то,
что раньше всегда сурово отстранялся от его ласки.
Он думал о своем мальчике, а все остальное казалось ему ничтожным. И
плоды его научных работ, в которые он вложил столько страсти и труда и
которые сам он и многие коллеги находили значительными, сейчас ему казались
банальными и жалкими. Кое-что из того, что брезжило в замыслах, кажется,
чего-то стоило, но об этом лучше было не думать. Скорее всего, руки до этого
не дойдут.
Позвонили в дверь, и в комнату вошли врач "скорой помощи" и медсестра.
Жена полушепотом что-то им говорила. Врач, поздоровавшись, присела к нему на
диван и, взяв его руку, пощупала пульс. Видимо, пульс ей ничего не
подсказал.
- Что с вами случилось? - спросила она. - Расскажите.
- Я пришел в театр, - начал он, с трудом выговаривая слова, - и
увидел...
И тут он понял, что об этом невозможно рассказать, и не только потому,
что трудно выговаривать слова. Он замолк и задумался.
- ...И увидели, - вдруг подхватила врач, - неприятного вам человека?
Он был потрясен точностью ее догадки. - Да! Да! - вскрикнул он и вдруг
поверил, что будет жить. Он схватил правой рукой ее прохладную кисть. Было
приятно ощущать ясную прохладу ее руки. Но как она могла догадаться о том,
что случилось?
- Вы просто переволновались, - сказала она, - скоро все пройдет.
Через несколько минут она сделала ему какой-то укол и ушла. Он
почувствовал, что ему стало гораздо лучше. Лекарство сняло дурноту и как-то
слегка опьянило его. И сейчас он снова задумался о жизни. Она ему
представлялась теперь такой же ничтожной, но милой в своей ничтожности. Надо
жалеть жизнь, замирая от нежности, думал он, надо любить ее, как
беспомощного, глупого ребенка, из которого когда-нибудь что-нибудь
получится. Но сейчас, сегодня глупо ждать от нее значительности и смысла.
Именно в том и смысл, чтобы любить ее такой вот ничтожной, слабой, глупой.
Лекарство, видимо, делало свое дело. По всему телу растекалась блаженная