"Дарья Истомина. Леди-босс " - читать интересную книгу автора

все мои товарки были похожи на синюшных покойниц. В конце нашего
бесконечного полуподвала висел портрет нашего президента, который,
улыбаясь, призывал: "Голосуй сердцем!"
Рядом с президентом висел радиодинамик, похожий на алюминиевое ведро,
под ним находился микрофон, и каждый день замнач по воспитательной работе
(раньше он назывался замполитом) майор Бубенцов читал нам свои проповеди,
из коих вытекало, что раньше, при коммуняках, было все хреново, а нынче,
при свободе и демократии, остались только трудности переходного периода.
В те дни я и поняла, что он есть. Тот самый Главный Кукольник. Дернет
за свою веревочку и, ухмыляясь, разглядывает потерявшую интерес к жизни,
оглохшую от стрекота машинок, дылдообразную, тощую девку, полугорбатую от
бесконечного сидения в цеху и угрюмо-злобную, и ждет, что она выкинет.
Выкинуть я не успела. Выкинула другая.
Веселенькая такая, девчоночка из Ростова, по южному смугленькая,
говорливая и бесшабашная. Не знаю, за что ее законопатили, но замнач ее
доставал, из карцера она почти не вылезала. А может быть, просто решилась
от безысходности и тоски. Добралась как-то до громадных портняжных ножниц
(хотя в цех ничего острого не проносилось и раскрой делали вольнонаемные
где-то там, на берегу) и насадила себя горлом на лезвия.
Там ее и нашли, за тюками с кроем, на полу. Помню, я страшно
удивилась, что в таком махоньком человеке так много крови - ею был залит
весь пол из древней брусчатой отмостки, она лежала в кровавой луже.
Я благодарна ростовчаночке: после увиденного мной я поняла, что
выдержу. Я как бы окуклилась, заснула наяву, отгородилась от жизни зоны
невидимой преградой и скользила, как рыба в донных водах, не прикасаясь ни
к кому, не замечая подначек (а меня таки доставали - будь здоров! - кто-то
раскопал, что я внучка знаменитого академика Басаргина).
Так что мысль о том, чтобы кончить эту волынку, которая называется
жизнью, ко мне пришла здесь, на холме, не впервой.
И вот тут-то я проморгалась. Утерла слезы, высморкалась и задумалась.
Попыталась закурить, но варежки промокли и сигареты расползались. Я сняла
варежки, подышала на руки и засунула их под куртку и дальше, приподняв низ
свитера. Залезла пальцами в бриджи и помяла живот пониже пупка. Живот был
мягкий и горячий. И ничего такого под ним, конечно, не прощупывалось.
Похоже, и рано еще. Последняя моя ночь с Сим-Симом была чуть больше месяца
назад. Я пробралась пальцами под свитер и потрогала грудь. На миг мне
показалось, что соски чуть набухли. Если честно, как чувствуют себя
беременные женщины, я знала чисто теоретически, потому что ни разу, как
выражалась моя мамулечка, не "подзалетала". Она с большим неодобрением
относилась к тому моменту, когда почувствовала в своем жизнелюбивом чреве
меня, потому что, как она рассказывала, ее стало тошнить. "Ты меня
заставила блевать все девять месяцев, милая!" - укоряла она меня,
шестилетнюю кроху, занимаясь маникюром. Руки у нее были прекрасной формы,
аристократичные. Она занималась арфой, и они у нее постоянно были на виду.
Ну бог с ней, с мамулей, а вот я что вытворяю? Жру водку, как
последняя алкашка, трясу свои интимные потрошки в седле, промораживаю
задницу на ледяном мраморе, а главное - травлю сама себя своими глюками и
бедой. Неизвестно еще, каким химическим дерьмом меня пичкали из капельниц.
А ведь по женской части я не прохудилась, задержка была почти на три
недели, я специально спросила Элгу, не текла ли я, когда находилась в