"Анатолий Иванов. Печаль полей (Повести)" - читать интересную книгу автора

ощерясь, стал приближаться к нему от пылающей скирды. - И сейчас люди об
этом узнают.
Голова Павла мотнулась и будто оторвалась. Опять потухающим сознанием
Демидов сообразил, что Макшеев снова пнул его сапогом, снова, крича теперь
на всю деревню, призывая людей на помощь, принялся его избивать, но боли не
чувствовал. Вспухло перед ним что-то большое, оранжево-красное, разрослось и
лопнуло беззвучно...
... За поджог колхозной риги (дотла сгорело несколько ржаных зародов,
молотилка и две веялки) Павла Демидова осудили на десять лет. Что бы он ни
говорил в свое оправдание, слова его звучали для всех как-то жалко,
неубедительно - так уж все подвел Денис Макшеев, который - достигали до
Павла отрывочные слухи - ходил теперь в героях за поимку поджигателя
колхозного хлеба на месте преступления.
И покатилась жизнь Демидова колесом куда-то в пропасть, все глубже и
глубже...
Срок он отбывал в лагере неподалеку от родных мест, строил на мерзлой
земле рудник, что ли, какой-то. В сорок втором, осенью, неожиданно посадили
его вместе с другими в грязную теплушку с зарешеченными окнами, повезли
неведомо куда. С месяц, наверное, ехали, пока не узнали - на фронт, в
штрафной батальон.
Но хоть и штрафной - а полегче все же стало, мир пошире открылся вокруг
штрафников - люди обыкновенные, какие живут на земле. Поставил перед собой
задачу Демидов: хоть и несправедливо обошлась с ним судьба, а надо доказать,
что он человек все же, человеком и останется.
Но, видно, недаром говорят: судьба индейка, а жизнь копейка. Досуха
выпил он вроде горькую чашу, да самая горечь на самом донышке еще
оставалась. И ее довелось выхлебнуть.
В первом же бою был он захвачен в плен.
Случилось это в ноябре, под станцией Качалинской. В ту пору ходили
слухи, что Красная Армия готовится к могучим боям, чтобы отбросить фашистов
от Сталинграда. И бои эти, по всему видно было, начались.
Их штрафному батальону поставили задачу во что бы то ни стало
преодолеть полузамерзшую реку Дон, достичь другого берега, зацепиться за
него и любой ценой удержать.
- Форсировать-то будут в другом месте, а нас - на убой кидают, чтоб
внимание немцев отвлечь, - сказал Демидову какой-то солдат из уголовников
перед началом операции.
- Что ж, штрафники и есть штрафники.
- Оно так... А зазря-то на убой... На середке лед, говорят, совсем
тонкий. Перетопнем еще.
- Заткнись, ты! - глухо кинул Демидов.
- Слушай, кореш... Я видел на занятиях - метко ты из винтовки лепишь, -
не унимался рыжий. - А наше дело такое - до первого ранения, до первой
крови.
- Ну? - насторожился Демидов.
- Вот тут в гомонце у меня пара кусков. И бока золотые.
- Что-что?
- Две тысячи, говорю, денег. И часы. Вот возьми. И один кусок...
Сейчас, перед атакой, артподготовка начнется. Отойдем в овражек, а? Лупанешь
меня из винтовки по левой руке... Ведь так и так... Грохот будет - выстрела