"Анатолий Иванов. Печаль полей (Повести)" - читать интересную книгу автора

насмешливый голос.
- Не оставишь! - воскликнула сестра.
"То-то, боров усатый, - с гордостью за сестру подумал Михаил, - а то -
объедки..." Он представил, как при последнем слове сестры скривилось сытое
лицо Пилюгина, как встали его усы поперек тонких губ. Но в следующий миг он
забыл об его усах, потому что в мозг пробилось что-то другое: "Тихомилову
одни объедки?! А что ж могло у Катьки быть с Тихомиловым? Жена у него,
правда, перед войной померла, угорела в своем доме до смерти, до ухода на
фронт один он жил, да ведь детный и на десять лет старше Катьки..."
- Значит, любовь у вас со Степкой Тихомиловым была? - донесся из-за
кустов голос Пилюгина.
- А не твое дело, - ответила Катя.
- Ну, как хошь, Катерина Даниловна... И чтоб счас же у меня обои в поле
были. А кошенину вашу я скажу, чтоб в колхоз забрали.
"Вот гад, вот гад!" - заколотилось все в Мишухе, он вскочил, собираясь
кинуться к Пилюгину, но тут же что-то в нем случилось, из глаз хлынули от
обиды и бессилия слезы, он вытер их кулаком и побежал в деревню.
Катя пришла почти следом - Михаил не успел детей за стол посадить, -
глаза у нее были красные, заплаканные.
- Подслухивал, паразит такой! - с ходу налетела она на Михаила. - Я
тебя видела...
- Не кричи давай, - огрызнулся он, тоже сердитый от всего, что
произошло за утро. - Сорвалась ровно...
И словно эти слова младшего брата были самыми больными из всех, что она
сегодня услышала. Попятившись, она села на прикрытую рядиинкой деревянную
кровать, всегда доброе и светлое лицо ее перекосилось ненавистью.
- Паразит ты такой! - повторила она с криком. - И все вы паразиты,
паразиты! Навалились на меня...
Она упала лицом в подушку, завыла, затряслась, закричала, мотая
головой:
- Сдохнуть лучше, сдохнуть, сдохнуть!
Заверещала от испуга пятилетняя теперь Зойка, захныкал Игнатий, бывший
старше ее годом. Донька, всегда самая из всех спокойная и рассудительная,
сползла со скамейки, подбежала к кровати.
- Мам Катя, мам Катя, - затеребила она ее за подол. - Не плачь, не
плачь...
- Катя, слышь, - сказал виновато и Мишуха, подошел к кровати. -
Дождемся тятьку вот... И дядя Тихомилов с войны придет...
Катя потихоньку перестала трястись, лишь долго еще всхлипывала, а
Донька все повторяла: "Мам Катя... Ну, мам Катя..." Они все, дети Тихомилова
Степана - и Донька, и Игнатий, и Захар, - звали ее мамой Катей.
Потом она тяжело пошевелилась, села на кровати, вытерла ладонью слезы,
поставила между колен Доньку, мокрой от слез рукой стала гладить ее мягкие
белые волосы.
- Простите меня, детки. Славные вы, сердешные...
...Все это было прошлогодней осенью, когда обильно сыпались уже листья.
Сена Пилюгин так и не дал накосить, корову продали, и, как заболела Донька,
Катя христа ради выпрашивала молочка у тетки Василихи, чья корова отелилась
в деревне первой. Василиха была бабой нелюдимой и угрюмой, сама она кормила
троих, муж ее, Васильев Василий Васильевич, с первых дней войны был на