"Анатолий Иванов. Печаль полей (Повести)" - читать интересную книгу автора

кровь людская.
- Н-ну, узнаете!
Федотья попробовала восстановить против пришлых всю Романовку. Ее
слушали, соглашались с ней, поддакивали. "Да ить так, матушка, оскорбитель
Кузьма... Голь перекатная, а со ндравом. Народ пошел - и бога не боится.
Достукается..." Поддакивали, а времена-то, видно, были уже не те, когда люди
стеной поднялись на защиту пилюгинской мельницы, теперь никто никаких
действий против Тихомилова не предпринимал. Более того, Кузьму с Данилкой
наняли в пастухи, а Татьяну охотно брали в поденщицы. Тихая и работящая, она
всем приходилась по нраву, а иные даже говорили ей: "Пилюгины да Ловыгины
тут испокон мясогрызы. Не бойся. А Федотья - ну прямо зверица. При ей-то и
помол вдвое дороже стал... Не токмо стариков Афанасьевых со свету свела,
всех работой задавила".
Чувствуя свое бессилие, мельничиха исходила яростью, чернела аж, а
Кузьма Тихомилов к тому ж однажды принародно сказал:
- Мои хоромы жги - не подожгешь, землю огонь не берет. А их мельня,
завозни, дома - все из звонкого дерева. Не угомонится, так и подпалю, аж
небу жарко станет...
- Да это что? Это что-о? - забилась Федотья в истерике перед мужем,
когда до нее дошли эти слова. - Грозит, вонючка! Дожили! Что ты-то смотришь,
мешок с назьмом! Тогда я сама его с ружья убью!
- Остынь ты! - осадил ее Сасоний. - Нашла себе врага... Мало тебе дел
по хозяйству? Может статься, и без тебя его убьют. Война, кажись, катит...

* * *

И в самом деле, в четырнадцатом году прикатилась война и, как
пилюгинская плотина поперек речки, встала поперек прежнего течения жизни.
Все в ней, этой жизни, для кого-то плохой, для кого-то хорошей, стало
мешаться, как варево в котле.
А дальше и вовсе жизнь забурлила, заходила волнами, как тот же
громадный пруд за плотиной в сильный ветер, и людское горе горькое,
накопившееся, как вода за крепкой запрудой, стало выплескиваться во все
стороны, размывая и сметая всякие препятствия. И эта немыслимая сила тоже
яростно закрутила колеса всей жизни людской, всего бытия человечьего...
... Уходя на войну, Кузьма Тихомилов, хмурый и строгий, сказал Даниле:
- В нашей семье теперь ты старший. Татьяна тебе мать, сбереги мне ее со
Степкой. Ответ с тебя спрошу.
- Дядь Кузьма! - воскликнул Данила. - Ты токо возвертайся!
- Вернусь. Я вернусь! - зло пообещал он не Даниле, а кому-то. - И еще:
тебе четырнадцать, считай, ты - мужик. Пилюгиных с Ловыгиным не бойся. -
Проговорил это и нехорошо усмехнулся: - Они сами, кровососы, нас боятся. Это
ты запомни твердо.
- Запомню, - пообещал Данила.
Он уехал на войну вместе с другими на телеге. На телеге же и вернулся
через два года, худой и веселый, привез с собой винтовку без штыка, а в
солдатском сидоре несколько кусков сахара, почерневших от грязи, видно,
хранил эти куски не один месяц. Обнял ревущих от радости жену и
четырехлетнего Степку, обнял и Данилу, спросил:
- Ну, как жили?