"Анатолий Иванов. Печаль полей (Повести)" - читать интересную книгу автора

- Да жили, что ж... Выжили, - сказала Татьяна сквозь радостные слезы.
- Нонешнюю зиму побирались... Христа ради. Мне боле всея подавали, -
проговорил маленький Степка.
- Как?! - сузил глаза Кузьма, на скулах его под жесткой щетиной
задергались бугорки.
Да, после отъезда Кузьмы зиму и лето они кое-как перебились, лето
Данила пастушил в паре с одним стариком, а на другую зиму стало невмоготу,
работы никакой ни у кого, кроме Пилюгиных, не было. А чтоб поклониться
Пилюгиным, Татьяна даже и думать не могла и Даниле не велела, сшила всем из
мешковины три сумка, две побольше, одну совсем маленькую.
Узнав обо всем этом, Кузьма еще подергал желваками, спросил:
- А так Пилюгины, не изнуряли вас чем больше? Не изгалялись?
- Не осмеливались... - ответила Татьяна. - Люди пересказывали -
довольная, мол, Федотья, что мы по христа ради пошли, сумошники, грит, пущай
похлебают, все едино передохнут все под заборами. А так не осмеливались
ничего. Да им и некогда было. Сасоний, как и отец его, тоже дела какие-то с
киргизами повел, все в отъездах, а у Федотьи сын Артемка все хворал
почто-то.
- Ну, теперь и вовсе не осмелятся, - сказал Кузьма, вытряхивая весь
свой сидор до конца. Штык-то к винтовке, оказывается, он все же привез.
Замотанный в тряпье штык лежал в голенище поношенного солдатского сапога. А
другое голенище было забито винтовочными патронами, желтыми, как гороховые
стручки, на вес тяжелыми.

* * *

Конец шестнадцатого и начало семнадцатого года Романовка, застрявшая
меж отрогов Алтайских гор, прожила более или менее спокойно. "Беглый
Кузьма-то Тихомилов, с солдат сбежал! - пошумела сперва Федотья. - Вот
прижгут ему за бегство, Сасонию в волости обещали..." Однако время шло,
никто Кузьму не трогал. Числа второго или третьего марта он уехал на попутке
в волость, чтобы на воскресном базаре продать или сменять на хлеб те самые
солдатские сапоги, которые привез с войны. Но базара не дождался, утром,
когда с морозного неба беззвучно сыпалась искристая пыль, прибежал,
запаленный, в Романовку с небывалым известием: нет больше царя!!
- Дурак, че мелешь?! - прикрикнул на него Андрон, тогда еще крепкий
пятидесятилетний мужик, бровастый, толстогубый и бездетный.
- Пилюгинская мельница мелет, а я правду говорю. Революция! - Он из-за
печки вытянул замотанную в мешковину винтовку, принялся ее разматывать. - К
слову, про мельницу... Эк, дурак я, вот что надо бы узнать. Ждите!
И он тем же моментом заспешил снова в волость.
Отсутствовал он несколько дней. Все время покручивала метель, последняя
в том году, не сильная. Никто вроде и не приезжал в эти непогодные дни в
Романовку, и будто сам ветер приносил разные слухи, один диковиннее другого:
в волости на месте волостного правления образовался какой-то Совет,
крестьянских начальников больше нет, а из губернии сбежал сам губернатор,
налоги и долги по ссудам теперь можно больше не платить, потому как в уезде
собрался какой-то съезд и он постановил сделать отчуждение от казны в пользу
народа всех оброчных статей.
Вернувшись, Кузьма все это подтвердил и сказал, что надо собрать