"Анатолий Иванов. Печаль полей (Повести)" - читать интересную книгу автора

- А все теперь у меня тут! - потряс Пилюгин плетью. Разгоряченный конь
под ним приплясывал. - И закон и право. - И крикнул кому-то: - Где сучка
тихомиловская, спрашиваю?!
Но двое конников уже гнали в кровь исполосованную плетьми Татьяну.
- А выродок, выродок ихний где? - прокричал Сасоний.
- С отцом, грит, в волость уехал. Мы все перерыли - нету его, - ответил
один из бандитов Пилюгину.
Все происходило стремительно, как в кошмарном сне. До этого в Романовке
никаких особых событий не приключалось, и теперь безоружные, напуганные люди
толклись посреди улицы, начинающей заплывать вечерним синим сумраком,
беспорядочно галдели, как галки, бабы ревели коровами.
- Тих-хо! - заорал Пилюгин, но его окрик не мог перекрыть воющих и
стонущих голосов. Тогда Сасоний лупанул из нагана, галдеж и рев попритихли,
и он прохрипел: - Всех бы вас запереть в своих избах и спалить. Да я
добрый... У кого какая скотина моя - согнать всю сюда. До последней овечки!
Ж-живо, а то спалю этих! - кивнул он на дом Андрона, - Даю полчаса,
Люди кинулись по домам, и скоро вся улица была запружена коровами,
овцами, козами. Сасоний отрядил трех-четырех своих людей, они погнали стадо
из Романовки.
- Пятнадцать лошадей на мельне было. Где они? - проревел Пилюгин в лицо
Андрону, который вывел из своего двора рыжего мерина. - Где ишо четырнадцать
коней?
Андрон швырнул повод уздечки Пилюгину.
- Где... На них и увез Тихомилов хлеб-то в волость.
- Мой хлеб, да на моих же конях... - скривил губы Пилюгин. - Ловко.
- Жечь, Сасоний? - нетерпеливо крикнул один из верховых. - Дай приказ,
запалим.
Тот помедлил, наслаждаясь своей безграничной властью на этот момент,
тем ужасом, которым были охвачены беззащитные, люди. Однако отдать страшный
приказ все же не решился.
- Надо бы, - усмехнулся он, обросший рыжими волосами, опухший не то от
бессонницы, не то от пьянства. - Да ладно, пригодятся они мне еще. Выпустите
всех из избы.
Когда обреченных было на жуткую смерть вытолкали на улицу, он опять,
наслаждаясь своей властью и своим великодушием, проговорил, помахивая
наганом:
- Объявляю... Хлеб, какой вы растащили с моих амбаров... и какой увезли
седни в волость, по осени свезете мне на хутор. До последнего зерна чтоб.
Коней тож пригоните. Советской власти осталось жить до первых цветочков, а
может, того меньше... - И, повернувшись к Татьяне, сказал с усмешкой: -
Жалко, что твой собачий выродок с отцом уехал... Не подохнет вместе с
тобой...
Татьяна, окровавленная плетьми, стояла боком к Пилюгину, скрестив руки
под грудью. На его слова она только приподняла голову, повернула чуть ее.
- Собачий-то выродок - это как раз ты, - проговорила она сухими
губами. - А сын мой от людей рожден.
- Ах, как жалко, - еще раз усмехнулся Сасоний. - Ну да недолго они обои
тебя переживут, и муж, и сын.
И, вскинув наган, выстрелил в нее.
От выстрела люди, стоявшие вокруг Татьяны, откачнулись волной, а она