"Анатолий Иванов. Печаль полей (Повести)" - читать интересную книгу автора

- Здравствуй, Мария, - громко сказал Дорофеев.
- Здрасьте! - вскочила она, красивое лицо ее пошло от волнения
неровными пятнами. - А я сижу тут, как сова оглохшая, и не слышу.
Бывшая по совместительству колхозной почтальонкой, она год назад сама и
получила на почте похоронную на мужа. Понимая, что содержится в таких
казенных конвертах, она, едва увидев на нем свою фамилию, смертельно
побледнела, тихо и беспомощно, как ребенок, застонала и без чувств
грохнулась на дощатый пол.
С тех пор и осел у нее немножко слух,
Дорофеев развязал шапку, снял ее, а шинель снимать не стал, присел на
стул возле пустого председательского стола, поежился.
- Знобит, что ли, вас? - спросила Мария.
- Сидит какая-то зараза внутри, - ответил Дорофеев. - Никак не выйдет.
- Вам в больницу бы лечь полечиться... А вы все по колхозам мотаетесь.
- Вот закончим войну, и лягу. Теперь недолго уж, - ответил он, кивнул в
окошко, на дорогу, по которой мальчишка с девчонкой утаскивали свои санки: -
Это чьи ж такие?
- Эти-то? - переспросила Мария, тоже поглядев на улицу. - Так это
Сонька с Пашкой Пилюгины.
- А-а, ну, ну... - промолвил Дорофеев и, распахнув шинель, вытянул
негнущуюся свою ногу, начал растирать колено.
- Они у них в Березовской школе учатся. На воскресенье домой ездят.
Краснота со щек Марии начинала сходить, лицо становилось опять красивым
и привлекательным.
- Как Афанасьева-то Катерина? - спросил Дорофеев, вакончив растирать
ногу и прикрыв ее полой шинели.
- Так и живет, - ответила Мария. - Как мертвая. А этот, Пашка Пилюгин,
со шкворнем по деревне так и ходит. "За тятьку, - говорит, - изведу всех
Афанасьевых и Тихомиловых". Один раз и вправду отколотил ихнего Кольку до
крови. Катька теперь детей из избы не выпущает, боится. А как в кошару
уходит - на замок их замыкает. На кошаре она работает.
- Вон какие дела, - уронил Дорофеев. - Соловей-разбойник выискался.
- Бабка Федотьиха все его наущает. "За отца, - зудит, - неужто
простишь?" Лидия, жена-то его, и та говорит: "Задохнешься же ты, мамка, от
злости". А старуха и на нее с костылем: "Сучка, - орет, - радуешься, что от
мужа избавилась!"
- Радуется? - поднял брови Дорофеев.
- Этак бабка ее попрекает, сама я слыхала. А так кто ее знает? С
Катькой никогда не здоровается, встренутся как, отвернется. А так ничего...
Мария помолчала, думая о чем-то, сказала:
- Радуется, нет ли, а облегченье ей вышло. В узел Артемий с матерью
Лидию завязали. А кобель-то Пилюгин был, уж кобе-е-ль!
Щеки Марии снова пошли пятнами, она села за свой скрипучий столик,
уткнула лицо в какую-то амбарную книгу.
Еще прошло в молчании с минуту.
- Не проговорились вы ей про похоронные? - спросил Дорофеев.
- Не-е... Ничего покуда не знает.
Похоронные на отца Кати, Данилу Афанасьева, и на Степана Тихомилова
пришли с разницей в неделю всего. Мария не знала, как ей отдать первую,
спрятала ее глубоко в облезлом конторском шкафу между старых бумаг, потом