"Роман Иванычук. Мальвы (Роман) [И]" - читать интересную книгу автора

Мария промолчала.
- Спасибо тебе, добрый хлопче, - сказала после минутной паузы. - Мы
идем в Бахчисарай. Продай нам бурдюк кумыса на дорогу и немного сыра. Я
заплачу.
Подъехала двухколесная, крытая войлоком арба. Волы лениво
остановились возле своего проводника. Сквозь дырявый шатер выглянула
молодая женщина в чадре. Из-под плоскодонной шапочки, расшитой золотыми
нитками, змейками спускались на плечи тонкие косички. Черные глаза
внимательно поглядывали сквозь прорезь в чадре.
- Нам по пути, - сказал юноша Марии. - Мы идем с отарой на яйлы
Бабугана и Чатырдага. Садись, подвезем. Фатима, - обернулся он к молодой
татарке, - забери их к себе.
Мария не ждала от татарина такой доброты и внимания. Она кланялась
юноше, взволнованная до слез, растерянная.
В душной арбе рядом с Фатимой сидел, опершись плечом на вьюки,
пожилой мужчина. Он поднялся, уступил место путникам. Мария тихо
поздоровалась, хотела улыбнуться женщине, но та сурово посмотрела на нее и
не ответила на приветствие.
- Мне лишь бы ребенок отдохнул немного, - виновато сказала Мария. -
Мы недолго будем вас стеснять.
Татарка молчала, переводя суровый взгляд с матери на дочь. Старший
крякнул в кулак, пробормотал:
- Не разговаривай с ней, она немая.
Марию глубоко поразило несчастье молодой женщины.
- От рождения?
- Да нет... Когда была еще маленькой, как вот твоя, мы кочевали за
Перекопом по степи. Однажды на нас напал Сагайдак с казаками. Они жгли и
резали все живое. Я спрятался в траве, а мою жену, мать Фатимы, замучили
на глазах у девочки. Размозжили бы и ей голову, да не заметили, она
спряталась в тряпье. Тогда у нее отнялся язык. С тех пор она ненавидит
гяуров, а сейчас смотрит, не принадлежите ли вы к ним.
Спазмы сжали горло Марии.
- Нет, нет, - возразила она, натягивая яшмак пониже подбородка. -
Мы... мы из Кафы. В Бахчисарай к родственникам направляемся.
Старик исподлобья, пристально посмотрел на Марию, и от этого взгляда
у нее кровь застыла в жилах. <Пропали мы, - подумала она. - Он не верит
мне>.
- А этот юноша кем вам приходится? - спросила Мария, стараясь быть
спокойной.
- Мой сын. От второй жены. Какой-то нескладный. Братья его пошли
войной против неверных, а он с овцами возится. К сабле и прикасаться не
хочет... А мы вынуждены воевать. Турки заставляют нас идти за пленными,
голод всегда донимает, казаки не дают покоя...
<Голод донимает, - горько улыбнулась Мария. - Значит, надо грабить
соседа. Казаки не дают покоя! А не из мести ли за таких, как я, напали
конашевцы на ваше кочевье и порубили виноватых и невинных? Твоя дочь
немая, и моя тоже немая - почти не знает родного языка. А она могла бы
петь и водить хороводы у Днепра. Но вы заставили ее забыть песни и родной
язык, вы лишили ее купальских венков, из-за вас я должна воспитывать ее
татаркой. Разве ты не слышал, как она пугается одного слова <гяурка>?>