"Ивановъ-Разумникъ. О смыслъ жизни " - читать интересную книгу авторапроклинаю все и во всемъ, проклинаю и самое Я. И если даже я, Иванъ
Карамазовъ, только состоянiе сознанiя какого-то всеобъемлющаго Я (будь то Господь Богъ или Федоръ Сологубъ - безразлично), то и въ такомъ случаъ я не принимаю окружающаго меня мiра. Я проклинаю его. Одно изъ двухъ: или послъдовательнъйшiй солипсизмъ, или признанiе бытiя другихъ людей. Солипсизмъ, послъдовательно проведенный, является логически неопровержимымъ, какъ уже давно извъстно; но онъ совершенно безсиленъ разръшить карамазовскiе вопросы. Если жизнь другихъ людей и объясняется, какъ состоянiе моего сознанiя, то зато въдь моя жизнь, жизнь единаго сознающаго, остается совершенно необъяснимой и неосмысленной; если страданiя людей оказываются только тънью, видимостью, такъ какъ и людей-то этихъ не существуетъ, то зато въдь мои страданiя, мои безвинныя муки остаются неоправданными! Мы видъли однако, что такой точки зрънiя чистаго солипсизма Ф. Сологубъ не выдерживаетъ до конца: кромъ "я" у него появляется и сознающее "ты", которое дълаетъ солипсизмъ Ф. Сологуба уязвимымъ даже логически. На вершинахъ чистаго солипсизма человъка съ еще большей силой охватываетъ ужасъ одиночества; и поистинъ искать отъ одиночества спасенiя въ солипсизмъ не болъе цълесообразно, чъмъ, укрываясь отъ проливного дождя, броситься въ воду. IX Но если не солипсизмъ, то - признанiе бытiя другихъ людей: это вторая и послъдняя возможность; признанiе бытiя другихъ, а значитъ признанiе безцъльной смъны явленiй, отъ котораго такъ безрезультатно всегда убъгалъ Ф. Сологубъ и отъ котораго тщетно пытался зачураться всякими громкими словами. Мы видъли, сколько выходовъ изъ этого жизненнаго тупика перепробовалъ Ф. Сологубъ - и все безрезультатно; остался одинъ, послъднiй выходъ - и его надо испробовать. Этотъ выходъ - не отверженiе, а принятiе мiра во всей его сложности, исканiе цъли не въ будущемъ и трансцендентномъ, а въ имманентномъ и настоящемъ. Вмъсто того, чтобы убъгать отъ жизни, искать выхода на разныхъ необитаемыхъ вершинахъ, надо остановиться и посмотръть жизни въ глаза; вмъсто того, чтобы обольщать себя иллюзiями и вмъсто Альдонсы видътъ Дульцинею, надо Альдонсу обращать въ Дульцинею; а кромъ того - и Альдонса, по свидътельству Сервантеса, была молодой и хорошенькой... И Ф. Сологубъ ръшается испробовать такой выходъ; этимъ объясняются тъ примирительные мотивы, которые мы находимъ въ его творчествъ. Кстати, небольшое отступленiе: надо замътить, что всъ тъ попытки Ф. Сологуба, о которыхъ мы говорили выше, вовсе не шли въ отмъчавшемся нами порядкъ и послъдовательности: почти всъ онъ были у него одно-временны, хотя въ разныя времена та или иная и выступала на первый планъ. Это надо особенно подчеркнуть, такъ какъ это характерная для Ф. Сологуба черта, которой онъ ръзко отличается, напримъръ, и отъ Л. Шестова и отъ Л. Андреева. Развитiе мiровоззрънiя послъднихъ можетъ быть условно представлено одной длинной и послъдовательно развивающейся нитью; у Ф. Сологуба, наоборотъ, мы имъемъ цълый рядъ отдъльныхъ нитей, развивающихся одновременно и то переплетающихся, то расходящихся. Вотъ почему съ самыхъ первыхъ его |
|
|