"Ивановъ-Разумникъ. О смыслъ жизни " - читать интересную книгу автораразговоровъ, ищетъ чего-нибудь яркаго, сильнаго, доказательнаго - и не
находитъ ничего. Попадаются нелъпыя фразы: "я убъжденъ, Ивановъ, что вы списали задачу у Сироткина". Но развъ это убъжденiя? Пробъгаютъ отрывки газетныхъ статей, чьи-то ръчи, какъ будто и убъдительныя, - но гдъ то, что говорилъ онъ самъ, что думалъ онъ самъ? Нъту. Говорилъ, какъ всъ, думалъ, какъ всъ; и найти его собственныя слова, его собственныя мысли такъ же невозможно, какъ въ кучъ зеренъ найти такое же ничъмъ неотмъченное зерно"... "Митрофанъ Васильевичъ вскакиваетъ и идетъ. - "Вздоръ, вздоръ! Нервы просто развинтились. Да и что такое убъжденiя? Одно слово. Вычиталъ слово, вотъ тебъ и убъжденiе. Катодъ, логарифмъ! Поступки, вотъ главное! Хорошъ шпiонъ, который..." - Но и поступковъ нъту. Есть дъйствiя - служебныя, семейныя и безразличныя, а поступковъ нъту. Кто-то неутомимо и настойчиво требуетъ: скажите, что вы сдълали? И онъ ищетъ съ отчаянiемъ, съ тоской. Какъ по клавишамъ пробъгаетъ по всъмъ прожитымъ годамъ, и каждый годъ издаетъ одинъ и тотъ же пустой и деревянный звукъ"... Опускаю многiя прелестныя черточки этого выдержаннаго разсказа, не желая удлинять цитатами изложенiе; но и изъ этого немногаго ясно, какая и въ чемъ разница между двумя учителями гимназiй - Передоновымъ и Крыловымъ, то-есть, иными словами - какая и въ чемъ разница воззрънiй на мъщанство Ф. Сологуба и Л. Андреева. Для Л. Андреева Крыловъ - представитель громадной массы, большинства, этическаго мъщанства, но далеко не всякiй человъкъ, далеко не представитель жизни вообще; рядомъ съ нимъ въ разсказъ идетъ ръчь о людяхъ другого типа, о другой жизни - полной, интересной и разнообразной, проникнутой стройной гармонiей борьбы и быстрой мужественной радостью (III, 251). Но и независимо отъ этого ясно, что кромъ гг. Крыловыхъ есть люди, обладающiе не дъйствiями, мало - которые имъютъ въ своей жизни то опредъленное, яркое и убъдительное, чего нътъ и не можетъ быть у Крылова и у всъхъ иже съ нимъ. Ф. Сологубъ не призналъ бы такой отводъ закономърнымъ, такъ какъ для него всякая жизнь, жизнь сама по себъ - сплошная передоновщина; Передоновъ - это всъ мы безъ изъятiя, безъ исключенiя, Передоновъ - это сама дебелая и румяная, но безобразная бабища жизнь. То, что для Л. Андреева является только состоянiемъ большинства, для Ф. Сологуба оказывается неотъемлемымъ свойствомъ человъчества; то, что для Ф. Сологуба является нормой, для Л. Андреева оказывается случаемъ. Это мъщанство жизни Л. Андреевъ клеймитъ мимоходомъ въ "Бенъ-Товитъ", добродушно (но и трагично) смъется надъ нимъ въ "Оригинальномъ человъкъ", но иногда (и въ этихъ же разсказахъ) задыхается подъ его тяжестью и испытываетъ тогда настоящiй страхъ жизни. Случается это съ нимъ тогда, когда онъ подходитъ къ вопросу о причинъ и смыслъ зла, царящаго въ мiръ. II. Отецъ Сашки (изъ разсказа "Ангелочекъ") больной, молчаливый, цълыми днями лежалъ въ своей каморкъ и "думалъ о несправедливости и ужасъ человъческой жизни"; объ ужасъ этой жизни говоритъ и Маруся ("Къ звъздамъ"): "...Какъ можно жить среди тъхъ, кто избиваетъ своихъ пророковъ? Куда мнъ уйти - я не могу больше. Я не могу смотръть на лицо человъка - мнъ страшно! Лицо человъка - это такъ ужасно: лицо человъка"... Но зачъмъ брать такой случай - избiенiе пророковъ? Ужасъ жизни, который долженъ быть побъжденъ |
|
|