"Ярослав Ивашкевич. Мать Иоанна от ангелов" - читать интересную книгу автора

мне, - прибавил он, глубоко вздыхая, - очень трудно. Бог послал мне тяжкие
испытания. Молись за меня, отец.
И он схватил руку приходского ксендза. Тот смутился, даже как будто был
пристыжен.
- Что могу я, грешный? - сказал он, похлопав ксендза Сурина по плечу. -
Моя молитва невысоко взлетает. Но я буду молиться, буду. А что с тобою? -
спросил он.
Ксендз Сурин, словно бы делая над собой усилие, еще раз с трудом
вздохнул.
- Я постоянно чувствую его.
- Кого? Что ты? - с беспокойством спросил Брым.
- Лукавого. Постоянно чувствую его страшное воздействие.
- О! - протянул старик.
- Всегда, непрестанно! О, это ужасно! - простонал отец Сурин.
- Надо молиться, - неискренне и смущенно посоветовал ксендз Брым.
- Молитва - единственное мое прибежище.
- Молись, капеллан, молись!
Эти слова старый ксендз произнес уже уверенней и бодрей, но все же
покачал головою, как бы удивляясь или сомневаясь. В дверь вдруг ввалился
Алюнь, все еще неся Крысю на закорках.
- Ой-ой! - закричал он. - Печка тухнет.
- Подложи, сынок, подложи дровишек, - ласково распорядился ксендз Брым.
- Ну, благослови меня, отец, - с внезапной решительностью сказал ксендз
Сурин. - Пойду в монастырь.
Он наклонился к руке старика, тот его благословил. Крыся, которую Алюнь
опустил на пол, громко визжала у печки.
- Отчего ребенок кричит, Алексий?
Алюнь, не обращая внимания на вопрос хозяина, усердно греб кочергой в
почернелой от сажи топке.
- А завтра королевич Якуб приезжает, - сказал он вдруг.
- Откуда ты знаешь? - спросил ксендз Брым.
- Первые повозки уже приехали. Будет он жить у пана Ожаровского, за
местечком. Да и в корчме у Янко полным-полно.
Ксендз Брым покачал головой.
- Это ради вас, пан ксендз, народ собирается.
Ксендз Сурин не слышал либо не понял. Он стоял между столом и окном
прямой, как столб, задумчивый, словно прислушивался к внутреннему голосу.
Старик удивленно посмотрел на него и тронул за руку.
- На отпущение грехов съезжаются, - сказал ксендз Брым.
Гость все еще как будто не понимал.
- Ну, так я пойду, - сказал он, с явным усилием отрываясь от своих
мыслей. Отвесив поясной поклон, он вышел. Ксендз Брым, оставшись один, все
еще качал головой.
Выйдя на улицу, ксендз Сурин увидел Казюка. Тот, очевидно, поджидал
его.
- Юрай уже уехал, - сказал Казюк, - а я хочу проводить вас, пан ксендз.
- Благодарю, - ответил ксендз Сурин, - теперь я и сам найду.
- Но так пристойнее будет вам ходить, не одному, - молвил Казюк.
Ксендз улыбнулся.
- Мне все равно.