"Ярослав Ивашкевич. Красные щиты [И]" - читать интересную книгу автора

быть, давно его не поднимали: жилось тогда в Швабии довольно спокойно.
Граф Берг был еще не стар, но одет по-стариковски небрежно: серый плащ
кое-как накинут поверх грубой кольчуги из неровных железных колец, на
голове не рыцарский шлем, а широкополая черная войлочная шляпа, какие
носят горцы. Держался он смущенно и, казалось, не слишком был рад приезду
родичей, а уж к испанской королеве и вовсе не знал как подступиться.
Рихенце по сану надлежало занять место во главе кортежа, но она, ссылаясь
на свою молодость и на то, что брак еще не свершен, уговорила Гертруду
подъехать первой. Дипольд сердился, грозно сверкал глазами, бранил почем
зря стоявших вокруг него слуг с факелами. Наконец он соскочил с коня и,
преклонив колено, приветствовал Гертруду и Рихенцу, а Генриха, который
тоже спешился, обнял. Потом, немного поколебавшись, с явным удовольствием
расцеловал князя в обе щеки. Тэли опять проскользнул вперед, и процессия
начала подниматься к замку.
А там царили переполох и беспорядок. Графиня - она была старше мужа -
сидела в нише у окна и даже не поднялась встретить Гертруду и ее
племянницу. Эта очень немолодая женщина с трудом двигалась - она была на
сносях.
С первой же минуты графиня завладела Гертрудой и, ничуть не смущаясь
присутствием духовных особ, разразилась горькими нареканиями на крестовый
поход, который отнял у нее сына. Бернара Клервоского она называла
"антихристом" - он-де старается прослыть чудотворцем, морочит голову не
только простолюдинам, но и князьям, графам, королям, даже нелегкого на
подъем короля Конрада сумел одурачить (*24), а тому надо бы о Риме думать,
о короне императорской (*25).
Этот град упреков, направленных против самых священных замыслов и
стремлений христианского воинства, против призывов папы римского, слегка
обеспокоил Гертруду. Она попыталась возразить, растолковать графине, что
негоже называть безумием и мерзостью столь благочестивое дело.
- Даже сын твой, - сказала она, - и тот поехал, дабы обрести вечное
спасение!
Графиня только замахала руками и горестно воскликнула:
- Да что ты мне говоришь! Уж я-то знала своего старшего сына. Вовсе не
из благочестия поехал он с королем Конрадом. Еще в детстве только и
снились ему всякие странствия, а постарше стал, все убегал из дому. То по
горам бродил, то к австрийскому двору подался, то по Рейну плавал. В душе
он язычником был, никогда, бывало, креста не сотворит, а весною нацепит на
себя ветки зеленые да цветы и пошел плясать по деревням да по кабакам. По
две недели домой не возвращался, уж я не чаяла его увидеть. А как пришли
сюда эти сыны Велиала, эти слуги антихристовы да начали в вашем храме и
монастыре, - тут она обернулась к мейстеру Оттону, - проповедовать, так он
сразу выкроил из красного сукна крест, к плащу приладил да вскочил на коня
- еле успела я дать ему двух парней в слуги, как его и след простыл.
Мейстер Оттон снисходительно кивал головой.
- Меня не удивляет, дочь моя, - сказал он, - что ты, чьи предки и
родственники столь многим споспешествовали благу церкви нашей, думаешь,
будто устами святых мужей, нас посетивших, вещал антихрист... Все это мне
не раз доводилось слышать, но я полагал, что при племяннице своей, при
дочери святой нашей княгини Саломеи, которая была украшением своего рода и
благодетельницей нашего монастыря, ты удержишь свой грешный язык... В