"Алексей Иванов. Граф Люксембург (нераскрытое убийство)" - читать интересную книгу автора

оставаясь неподвижным и не дрогнув ни единым, зато рассмеявшись во всю
голову, отрывая твист, предложил невнятно: "А давайте за знакомство?" - и
все поглядели на меня, как на сумасшедшего, даже сидящие за соседними
столиками обернулись, а из соседней комнаты раздался крик: "А, может, спать
пора?!" - и зарокотал унитаз.
Никогда не пейте с полузнакомыми, которые прощаются с вами посреди
уличного перехода, не доведя до светофора; захлопывают за спиной стальную
дверь и долго ещё гремят цепями вслед, нервничая, что у дверной цепи
какая-то там пипочка не попадает на крючочек... Если нету друзей, лучше
найди огромный преогромный, крепкий прекрепкий, свеженький, весь в
пупырышках, огурец, налей родимой до краев - и врежь! И громко, на весь
дом, на весь город, на все звездное небо, суецидно так хрумкни огурцом! А
потом врежь ещё и крикни: "А-а!!!", как женщина (что-то типа "Козерога") в
оргазме; как пьяный казак шашкой и до седла разрубающий врага; как
надорванный тяжестью штангист, преодолевший-таки силу притяжения и
низринувший себе под ноги тонну железа! Крикни громче, грозно, гневно,
чтобы все слышали, все знали, какой сильный, умный, достойный, ни на какого
непохожий человек страдает - и затрепетали! Но никогда не пей с теми, кто
тебе не нравится. Не пей с рожами. Лучше приходи ко мне: я тебе налью.
Врежешь и закусишь, а потом все расскажешь, что у тебя там?
Я на улице, посреди города, ночью, отвратительно пьян, и такое
ощущение, что на меня сейчас охотится вся окрестная милиция. Боже мой, а
как же маленький человек, которому я обещал, что никогда-никогда?.. Он,
наверное, уже ждет; сварил супчик, посматривает на кастрюльку: то сунет
туда половничек - помешает, то вынет обратно, помоет; погремит
какими-нибудь крышечками и баночками; подумает, выровнять ли золотистую
обертку от бульонного кубика; вздохнет, ждущий, ни о чем ещё не подозревая.
Что же я наделал? Ведь не доберусь. Шансов никаких! Ну уж нет! Город, сука!
ты не встанешь у меня на пути, я прорвусь через тебя, железом проплавлюсь,
кислотой протравлюсь, прогрызусь, как лис через животы твоих ментов, но в
обиду его не дам! Если я, обещавший прийти, ещё раз не прийду, для него это
будет - конец! Я это чувствую, я с холодным ужасом осознаю. Тихо, спокойно.
Нужно как-то протрезветь, а потом в метро, и через полчаса домой. А что для
этого нужно? Не совать же голову в сугроб, где собачьего говна больше, чем
снега? Вот и сейчас над одним присел огромный пудель, исполняя странную
фигуру, которую в акробатике, кажется, называют "уголком на коне". Бутылку
холодных "Ессентуков" № 17 - вот, что надо, чтобы погасить костер, а то
чувствую, как весь спекаюсь изнутри. Я иду на вывеску продуктового
павильончика, одиноко горящую среди закрытых палаток у метро.
Красивая женщина за прилавком мне улыбается. Сам я приветлив. Бутылку
"Ессентуков - № 17", - процеживаю. Залезаю в карман - а там ни копейки,
только проездной на метро; шарю в других, во внутренних - ничего нет.
"Кого-то вы мне напоминаете", - слышу вдруг продавщицу, в её голосе
появляется нежнейший грудной колокольчик, и голова моя почему-то сразу
проясняется, я вообще начинаю вести себя, как другой знак зодиака. Я
роскошно улыбаюсь и говорю: "Ты видела меня, наверное, в кино". "Ну,
конечно же, - она всплеснула руками, - да, да, да, в кино". "Ты смотрела
"Ночи Кабирии"?
Пока она восхищается, я успеваю положить в рот мятную конфету из
вазочки у кассы, чтоб от меня не так разило. "А как ваша фамилия?" Я