"Борис Васильевич Изюмский. Бегство в Соколиный бор (Историческая повесть) " - читать интересную книгу автора

пальцами, сказал:
- Надо бы, Гриша, поверх щитков надпись вырезать: "Пиите от нея вси".
Сможешь?
У Григория радостно вспыхнули глаза:
- Спробую...
Не впервой отец доверял ему такие надписи, и, гордясь, ставил он их
на дискосах, лампадах в виде рыбы или турьего рога, на дарохранильницах с
серебряными голубками...
В избе было тихо. Кряхтел на завалинке столетний дед Ждан. По волчьей
шкуре на глиняном полу ползал малый братишка Григория - Савка. Мать в
ожидании гостей сильными руками перекатила в угол бочонок с
пивом-аловиной. Потом, придвинув к Григорию миску с размоченными в воде и
политыми конопляным маслом корками, спросила заботливо:
- Проголодался?
Григорий, предвкушая работу, порученную отцом, торопливо съел миску
тюри.
Через час стали собираться гости.
Первыми протопали по глиняным ступеням братья-кузнецы Маркел и Богдан
Верзиловы, силачи, одной рукой соединяющие концы подковы. Маркел еще с
лестницы прогрохотал:
- Поклон соседям от батько Днепро!
За ними явился щуплый, длиннорукий камнетес Василий Мыльной. Дед Ждан
слез с завалинки, уставившись на Маркела живыми, хитрыми глазами, сообщил
доверительно:
- А у меня, Маркеша, возраст вновь младенческой - зубы выпадают!
Приоткрыл рот, еще полный зубов.
Григорий, сидя на отцовском месте, возле окна, прыснул, пригибаясь к
потире. Хорошо, не сказал еще, что ему "сорок пять лет, если ночей и
праздников не считать".
Вот деда Григорий любил открытой, веселой любовью. Был он на весь
Подол самым большим знатоком трав и охотно показывал их внуку.
- Глянь, Гриня, - говорил он ему, - это трава зелезека... Растет по
пригоркам, верхним концом к земле клонится, скот от падежа спасает... А
это перунья голова: на рану положишь - заживет в третий день...
Так часами мог... О луговой голубоватой одолене, настоем которой
спасают от злой отравы, о багровой траве плакун, что растет на озере и
детям сон приносит, о мохнатой варахне - стоит только принести ее в избу,
поджечь, и все тараканы да сверчки тотчас выйдут вон послушно друг за
дружкой.
А то начнет еще дед присказками сыпать: середину января называет днем
Афанасия и Кирилла, что забирают за рыло; февраль - бокогреем; в конце
марта, говорит, медведь встает, а в августе серпы греют...
Гости сели за стол, и тотчас появились припасенные на этот случай
хрусткая квашеная капуста, огурцы, сочиво-бобы да горох, кислый хлеб на
квасу и кусок сыра.
Толстогубый гривастый Маркел, смачно надкусив соленый огурец, поднял
чашу с аловиной, стукнул ею о чашу Василия Мыльного:
- Чтоб посчастило!
Рядом с Маркелом Мыльной выглядит болезненным ребенком с редкой,
словно нарочно прилепленной бородкой. Мыльной поднял на Маркела глаза