"Елена Якобсон. Пересекая границы (Революционная Россия - Китай - Америка) " - читать интересную книгу авторахолме среди парка с видом на долину с несколькими деревнями. Была зима, снег
блестел на солнце. Воздух был холодным, свежим и чистым, парк напоминал снежную сказку. Дом отапливался дровяными печами и каминами, и по всему дому раздавалось уютное потрескивание дров. Дядя Алексей был тихим человеком, никому не мешал и любил просто сидеть один. За домом умело следила молодая крестьянка. Я не понимала отношений между ней и дядей. Они спали в одной комнате, хотя не были женаты. Но они явно жили вполне счастливо. Виктор в это время приехал домой на каникулы. Это был высокий, красивый мальчик, немного застенчивый. Нас приняли как давно потерянных любимых родственников и включили в свою теплую, уютную жизнь. Я сразу же почувствовала себя лучше. Мама успокоилась. Она была счастлива оказаться с братом в таком спокойном месте. Там стояло пианино, и вечерами мама играла что-нибудь печальное или романтическое - Шуберта, Шумана или Скрябина. В доме было много книг, и Виктор читал вслух своему отцу. Именно тогда я полюбила книги. Мы все сидели в гостиной и по очереди читали вслух. Помню, читали Диккенса и Толстого. Остальной мир для нас не существовал, он просто исчез под снегом. Мы с Виктором ходили на лыжах, катались на санках, играли в снежки с деревенскими детьми. Мы очень подружились и действительно чувствовали себя членами одной семьи. Виктор дразнил меня, что я вырасту "красивой женщиной" и что мне следует поостеречься и не разбить слишком много мужских сердец. Я ему, конечно, не верила, но помню, как смотрела в зеркало и думала: "Наверно, он прав. У меня прямой нос, красивый рот, кудрявые волосы... Я хорошенькая девочка!" В те годы взросления комплименты Виктора придавали мне Моя дружба с Виктором и другими двоюродными братьями, Борей и Шурой, была для меня очень важна, мне было с ними очень хорошо. Как, наверно, прекрасно жилось в прежнее время в таком большом доме, как этот, где вся большая семья, все кузены и кузины собирались на праздники! В этом отношении я по-прежнему чувствую ностальгию по моей старой родине. Мы покинули Россию в 1925 году, и я больше никогда не видела двоюродных братьев. В 1970-х годах на наших берегах появилась новая волна эмигрантов из Советского Союза, и я встретила нескольких мужчин, напоминавших мне моих кузенов. Я всячески старалась помочь им и их семьям, позже приходя к заключению, что они вовсе на них не похожи. Друзья шутят, что у меня "комплекс потерянных кузенов". Они правы, и я стараюсь не слишком увлекаться. В доме дяди Алексея я наконец-то по-настоящему узнала свою мать. Мы с ней часто надевали "снегоступы" и отправлялись в дальние прогулки по парку или спускались в долину. Парк был совершенно волшебным местом, сценой из "Щелкунчика". Мне все чудилось, что вот-вот появится из сугроба снежная фея. Сухой снег скрипел под ногами, а если дотронуться до покрытой снегом ветки дерева, на голову обрушивалась снежная лавина. Там впервые мама рассказала мне о своем детстве на Урале, жизни дома, о своих родителях. Ее отец, Николай Волков, врач, решил работать в далекой российской глубинке, потому что считал своим долгом "служить народу". В середине XIX века в России, как известно, появилось "народничество", движение, призывавшее высшие слои общества отказаться от своего изнеженного и эгоистического образа жизни и становиться учителями и врачами, чтобы посвятить себя просвещению невежественного и обездоленного народа своей |
|
|