"Сергей Яковлев. Письмо из Солигалича в Оксфорд" - читать интересную книгу автора

одеялом. Сумочка ее валялась рядом на полу, из нее высыпался ворох грязных
мелких купюр. На этот полуторамесячный заработок можно было, пожалуй,
купить три пакета молока да штук пять булок, не больше.
- Ну, теперь-то ты, надеюсь, больше не будешь по ночам клеить конверты?
- спросил я с легкомысленной досадой.
Она опять не ответила.
Что-то я еще в тот вечер делал, но мне, помню, было не по себе и все
валилось из рук. К ночи вскипятил чай, но жену тревожить не стал: мне
показалось, она уснула. Потом погасил свет и улегся с ней рядом. И только
тогда почувствовал, как она вся дрожит, и ощутил мокрую подушку. Я
протянул в темноте руку и попытался погладить ее по влажным спутанным
волосам; она вся содрогнулась, как от удара током, и села на постели.
- Я больше не могу, - тихо сказала она. - Зачем мы так живем? Ведь
ничего этого не нужно. И ты, ты...
- Ты хочешь пожаловаться мне на нашу общую жизнь? - жестоко спросил я.
Мне следовало ее успокоить, но этот ее тон, холодный и отчужденный,
меня обидел.
- Ты не понимаешь, - прошептала она, - я на самом деле не могу. Ты когда-то
сказал, что каждый человек живет там, где он хочет жить, и именно так, как
хочет. Это правда. Но я-то хочу не здесь и не так.
У дверей я попытался удержать ее силой, но она так взглянула на меня, что
руки сами собой разжались. Глаза ее были уже совершенно сухими и
блестящими - я надолго запомнил этот гневный взгляд. Пока торопливо
одевался и натягивал сапоги, пока возился у дверей с ключами, она успела
исчезнуть. Я наудачу побрел по грязной размокшей дороге к станции, надеясь
застать ее на платформе. У нас ведь некуда больше бежать, разве что в
глухой лес. Но на станции не было ни души. Машинально я сел в подошедший
поезд на Москву и оказался в пустом вагоне с изрезанными и выпотрошенными
сиденьями. Не рассчитывал же я, в самом деле, нагнать жену, если она
успела уехать предыдущей электричкой, или отыскать ее по следам в огромной
ночной Москве? Кажется, я уже вообще ни о чем не думал - не осталось ни
мыслей, ни раскаянья, только разлитая в пустоте души боль да еще почему-то
возникшая под стук колес и теперь рвущаяся в крик мольба:
- Ваше Величество... Ваше Величество!..
В ту осень несчастья сыпались на королеву одно за другим. Сын и наследник
престола Чарльз и его жена Диана объявили всему свету, что не могут больше
жить вместе.
Это была бомба, подложенная под монархию: если дело дойдет до
формального развода, Чарльз не сможет, как это положено английскому
монарху, возглавить церковь.
Сорокадвухлетняя дочь Анна вздумала после развода еще раз выйти замуж -
небывалый случай в королевском семействе. И наконец, внезапный
опустошительный пожар в Виндзорском замке, служившем одновременно и
королевскими палатами, и величественным символом монархии, и богатейшим
музеем.
На пожар Елизавета II явилась в сером плаще с нахлобученным на голову
капюшоном и в резиновых сапогах, как русска баба выходит на поле копать
картошку. Не было ни королевской шляпки, ни обязательного букетика в руке,
ни разодетых церемониймейстеров. Это был ужасный год,- простодушно
призналась вскоре в традиционной парламентской речи охрипшим от простуды и