"Сергей Яковлев. Письмо из Солигалича в Оксфорд" - читать интересную книгу автора

предпочтение. (Русские классики, на беду, ничего почти не написали для
мальчишек. Из интересовавших мен в детстве- всерьез, а не для показухи -
писателей не могу вспомнить ни одного отечественного автора.) Так почему
именно английское?
И вот теперь я разглядывал в том самом потемневшем от времени и пыли
зеркале стяжки на свитере, купленном в Оксфорде на углу Сейнт Олдейтс и
Хай-стрит, и думал: что за судьба такая - вечно примерять на себя чужую
жизнь!..
Знаю, что вы сейчас обо мне думаете. Я глупый человек. Если бы я был
чуточку умнее, бы не ждал волшебных перемен от поездки в Англию, не
рассчитывал даже в мечтах на вашу несчастную королеву, не вспоминал в
Солигаличе обедов за Нigh Table. Наверное, я не взялся бы и за это письмо
к вам в наивной надежде что-то объяснить и доказать. Но если я не сумею
объяснить всего этого даже вам, то кому и когда сумею?!
Да, традиции не создаются в считанные дни и недели, тем более не
перенимаются таким обезьяньим способом. Смехотворность и пошлость подобных
попыток многократно доказана. У себя в России мы сталкиваемся теперь с
этой пошлостью каждодневно. Но что делать человеку без прочных культурных
корней, воспитанному в неуважении к обычаям своего народа (действительно
отталкивающим, но не более чем обычаи всякого народа в их натуральном
виде!), оказавшемуся за рамками национальных, родовых, сословных
интересов, за пределами устоявшегося быта? А если он к тому же образован и
догадывается, что так жить негоже, если сама натура влечет его к
оседлости, к серьезному профессиональному труду, к устойчивому домашнему
миру в окружении любимых предметов, к своим привычкам и к своей скромной
истории, чтобы в ком-то и в чем-то продлить после смерти существование, а
не пропасть бесследно, подобно беспородному псу; если в нем живет глубокая
духовная (я бы уточнил: эстетическая) потребность в упорядоченной жизни -
что такому человеку делать, спрашиваю я вас? Как, где найти свое место?
Есть два пути: либо опустить руки и поставить на своей жизни крест,
либо начать с нуля строить новую жизнь - такую, какой она привиделась мне
в коротком лучезарном сне, где были вы, я и волшебный город Оксфорд.
Новая жизнь начиналась естественно, без насилия над собой. Это походило
на увлекательную игру: я просто вспоминал все, что видел в Англии и
узнавал о ней. И далекие одна от другой картины вдруг начинали совмещаться
и счастливо совпадать то в одной, то в другой своей точке.
Стоило мне, например, подумать о чае и отыскать в шкафу щербатый
фаянсовый заварник с голубыми по белому цветочками (пачку чаю - все еще
того, из Оксфорда! - я привез с собой), как я тут же вспомнил каминную
полку. Страна, где в домах мало топят, а рамы одинарные, умеет дорожить
теплом. Каминная полка такая же важная принадлежность английского
домашнего обихода, как и сам камин: на ней можно согреть перед обедом
тарелки или бутылку вина, туда за разговором можно поставить чашку чаю или
кофе, чтобы не остывала. Удобное место для спичек, табака, подсвечника, не
говоря уже о каминных часах; для книги, которую отложил на часок, задремав
перед огнем... Сколь ни был условен камин в моем маленьком оксфордском
кабинете (электрическая спираль, вделанная в стену), над ним тоже была
широкая доска из полированного мрамора, которая, кстати, отлично
прогревалась. На ней-то я и заваривал обычно свой чай.
Уныло скользнув глазами по русской печке, вдруг с изумлением обнаружил,