"Сергей Яковлев. Письмо из Солигалича в Оксфорд" - читать интересную книгу автора

страна еще на что-то годится.
Почему и не здесь, раз уж выпал такой билет?
- Раковину вы хорошо отчистили, прямо горит вся, - невозмутимо
похвалила меня Ольга Степановна. - А вот кольцо на калитке могло
подождать. Лучше бы в комнатах прибрались, теперь придется на ночь пыль
поднимать...
Ее правота меня уничтожала.
Не успел я после ухода Ольги Степановны взять в руки веник, как услышал
в сенях шаги: это снова была она. В руках - огромный узел:
шерстяное одеяло и подушка (новые, будто прямо из магазина), вата для
оконных щелей, банка варенья, банка соленых огурцов, буханка хлеба в
чистом пакете и отдельно, в промасленной бумаге, - большой кусок пирога...
- Решили, значит, с фундамента начать, - говорила она, будто не слыша
моих благодарных протестов. - Крышу посмотрите, где-то крыша течет!
Очень уж балка худая.
И опять:
- А я бы на вашем месте вначале побелила, обоями светленькими
оклеила... Повеселее будет.
Пол надо красить. У меня с прошлого года краска осталась - может,
принести? Ну, дело ваше...
Выйдя проводить Ольгу Степановну до реки (русло взбухло и потемнело, но
по льду еще ходили), я мимоходом нарочно клацнул несколько раз кольцом о
медяшку на калитке.
В морозном апрельском воздухе звуки разнеслись звонко и внушительно. На
едва различимом в темноте строгом лице Ольги Степановны мне почудилась
улыбка...
За моим домом над островерхой черной елью горела яркая звезда. Я
вспомнил печальное прощание с ночным небом над шпилями и башенками
Оксфорда - и весело поприветствовал эту звезду как старую знакомую.
Не знаю, может ли такое ощущение полноты и цельности жизни, внезапно
настигающее каждого из нас в самых разных обстоятельствах, оправдать то, о
чем я вам уже рассказал, и то еще более страшное, о чем мне только
предстоит поведать.
Наверное, память об этих минутах иногда удерживает человека на краю от
последнего гибельного шага. Оно еще вернется, ради этого стоит терпеть, -
думает он и остается жить даже тогда, когда боль достигает запредельной
силы и никакой надежды на облегчение впереди нет. Но сейчас, вспоминая тот
вечер, когда я с глупой улыбкой на лице возвращался, по щиколотку
проваливаясь в ледяную крупу, к недоубранной куче мусора, к холодному чаю
с дареным пирогом, к остывшей печке, к пыльному полосатому матрацу на
кроватной сетке, - осмысливая это по прошествии времени, мне хочется
кричать: нет, не стоят эти блаженные минуты такой жизни! Они суть ловушка,
всегдашний наш самообман. Их можно сравнить с грезами утопающего. Человеку
кажется, будто он говорит с Богом, а на самом деле это вода врывается в
рот и в дыхательное горло, которым он, устав бороться, позволил на миг
расслабиться. Он идет ко дну и счастлив. Он забывает, где находится и что
с ним на самом деле происходит. Он утрачивает спасительную ярость
сопротивления. Эти бедные радости, это вялое созерцание, эта утешительная
философия... Нет, нет, нет!!!
Иногда в плохом настроении я думал: заграница для нас, русских, как