"Сергей Яковлев. Письмо из Солигалича в Оксфорд" - читать интересную книгу автора

вредное лекарство, как наркотик. Она временно оживляет лживыми посулами,
создает иллюзии новых возможностей, а впоследствии безжалостно
разочаровывает. Благое ли это дело - извлекать нас из нашего мира ущербных
и ущемленных, как вывозите вы на прогулку своих инвалидов?
В Солигаличе у меня было время поразмышлять о последствиях моего
путешествия в Англию.
А поскольку и на необитаемом ocтрове-то своем я оказался во многом
благодаря именно этой поездке, то принялся, подобно Робинзону Крузо,
составлять таблицу положительных и отрицательных (на мой взгляд)
результатов знакомства с вашей страной, мысленно заполняя столбики
Блага и Зла.
Итак, на первом месте в графе Благо стояло, конечно, чудесное исцеление
от болезни, которая на всю оставшуюся жизнь обрекала меня на
полубольничное существование. В России эту болезнь лечить не умели, здесь
больного оперировали и в большинстве случаев оставляли инвалидом. Всякий
раз, когда мне приходилось поднимать камни, бревна или тяжелые ведра с
раствором (а такой работы в Солигаличе было много, об этом я скажу в своем
месте), я со страхом думал: что, если все вернется? - и молился на
долговязого английского кудесника, который дал мне возможность жить
по-прежнему и даже заниматься тяжелым физическим трудом.
(В Англии сразу после процедуры, если вы помните, я осыпал его
проклятиями и считал чуть ли не убийцей; но и настрадался же я тогда!)
Болезнь не возвращалась.
В перечне зол по этому поводу было лишь одно соображение: мое
недомогание необычайно обострилось именно в Англии. Этот пункт я оставлял
только для формы, чтобы никто не мог обвинить меня в недобросовестности,
про себя же отметал его как неосновательный. Во-первых, болезнь тлела во
мне давно и шла своими, одному Богу ведомыми путями. Во-вторых, условия
моей жизни в Англии были все-таки комфортнее, чем дома, где я разболелся
бы еще хуже.
Идем дальше. В Оксфорде я написал большую работу о Чаадаеве, каковую,
сразу честно признаюсь, взялся бы писать и в России: источников здесь было
теперь предостаточно. Ho: не побывав в Англии, я бы никогда не узнал, что
на caмом деле видел Чаадаев и что он на caмом деле имел в виду в своих
письмах и заметках, и статья моя получилась бы, конечно, неполной, куда
более бедной, а то и вовсе не о том.
В Англии я приобрел новых друзей (или, выражаясь более сдержанно, знакомых,
которых мне хотелось бы называть своими друзьями). Кроме чисто
человеческого интереса к ним и удовольствия от общения, для меня, как,
думаю, почти для каждого русского, в самом факте зарубежных знакомств
заключался и некий внутренний, для самоуважения, престиж, и даже
определенная страховка на случай непредвиденных бед. Российская власть, от
Ивана Грозного до наших дней предпочитающая террор любым другим методам
управления, вынуждена принимать в расчет зарубежные контакты подданных,
хотя и смотрит на это дело довольно-таки угрюмо.
Самим же подданным такие контакты дают надежду на огласку и иную помощь
в случае беззаконных притеснений со стороны властей. Нечасто такая надежда
оправдывалась (ибо общность корпоративных интересов бюрократии разных
стран обыкновенно пересиливает даже острые политические противоречия между
ними, и скоро, боюсь, можно будет говорить о заговоре мировой бюрократии