"Сергей Яковлев. Письмо из Солигалича в Оксфорд" - читать интересную книгу автора

Степановна, со свойственными ей практичностью и знанием дела, советовала
употребить их для засыпки фундамента, но я в уме отвел им более заметную
роль (какую именно - сам еще не знал). Камни мне просто нравились: омытые
талой водой, они приобретали всевозможные оттенки благородно-сдержанной
гаммы, от белого до черного включительно. Я начинал уставать в Солигаличе
от дерева, мне не хватало камня. После Оксфорда камень был для меня, если
воспользоваться словами Оруэлла, оплотом цивилизации, синонимом прочности
и красоты. Каменные дома, мостовые, ограды... Глядя на здешние крыши из
замшелой дранки, я с изумлением восстанавливал вдруг в памяти, что даже на
крышах ваших старинных зданий - каменные пластины!
Для начала я разметил во дворе прямую дорожку шириной около метра (там,
где раньше лежали доски), с площадкой перед крыльцом и стал копать на этом
месте неглубокий котлован. Лишней земли, однако, получалось много; меня
раздражали новые кучи, портившие и без того обезображенный грудами щебня и
кирпича двор, пока я не нашел вынутому грунту полезного применения.
Узловой частью огородного ландшафта был в моем плане мостик через
ручей, к которому от калитки должна была вести обсаженная кустарником и
посыпанная песком аллея. Песчаный обрыв возвышался на какой-нибудь метр,
но перепад его с другим берегом, а точнее, как я уже упоминал, и не
берегом вовсе, а болотистой низинкой, был для моста слишком велик. Кроме
того, болотце служило помехой на пути в огород. Во всяком случае, в той
единственной паре обуви, что была на мне, я просто не мог выбраться на
грядки за ручьем.
(Это было еще одним домашним оправданием, почему не копаю грядки:
совесть все-таки грызла.) Я даже подумывал, не выстроить ли мне
пешеходную эстакаду на сваях от огородной калитки до куста акации (метров
двадцать длиной!), и единственное, что меня от этой безумной затеи
удержало, - мысль, что предполагаемая постройка не впишется в рельеф,
загубит красоту.
И вот теперь излишек грунта во дворе подсказал выход. Я стал носить землю
на болотце, и скоро там, прямо напротив акации, вырос солидный холмик,
вершиной своей сровнявшийся с противоположным берегом. (Позднее болотце
дало мне неисчерпаемый резерв использования лишней земли и строительного
мусора.
В конце концов от самого моего забора до ручья пролегла высокая и сухая
насыпна аллея.)
Вы заметили, конечно, сколько тяжелой работы связано было у меня с
перемещением строительных материалов и земли на значительные расстояния. Я
не оговорился, сказав, что носил землю. Можете себе представить, сколько
рейсов я совершал за день со двора на болото, согнувшись под тяжестью
огромной неудобной бадьи! Как-то в самом начале земляных работ я приметил
во дворе у соседа справа садовую тележку с кузовом и зашел попросить ее на
время для перевозки земли.
- Ты хоть чем сейчас занимаешься-то? - спросил сосед, медля с ответом.
- Сразу и не объяснить, - смутился я. - Вот уж закончу, тогда...
Ну как было признаться, что я рою во дворе углубление под булыжную
мостовую и таскаю землю на огород, чтобы возвести там со временем мост?!
- Тачка-то мне, понимаешь, самому нужна, - заключил он, отводя взгляд.
До этого он несколько дней к тележке не прикасался; не пользовался ею и
после разговора, только переместил с глаз долой в cарай.