"Сергей Яковлев. Письмо из Солигалича в Оксфорд" - читать интересную книгу автора

По вечерам я часто вздрагивал от нетерпеливого топота и громких вздохов:
это старухина коза напоминала, что ей пора ужинать... Однако таких
звуков, какие разбудили мен в ту ночь, я еще не слыхивал. Режут поросенка?
Но у старухи с ее внуком, кажется, никого, кроме козы да рыжего кота, не
было.
Я полежал еще немного, собирая силы, чтобы встать и выглянуть в окно. И тут
среди хрипа различил несколько бессвязных слов. Затем хлопнула дверь, и
голос старухи возле поленницы принялся увещевать:
- Пойдем, Леша, пойдем! Пойдем, я тебя спать уложу.
В ту ночь мне удалось быстро уснуть, но подобные истории стали
повторяться все чаще: напившись, внук вылезал теплыми ночами во двор и
визжал на всю округу.
Много быва в те дни на огороде, я сделал еще несколько неприятных для
себя открытий. Грядки мои и соседские сходились почти вплотную. Межой
между участками служила борозда, несколько более широкая, чем внутренние
борозды. Однажды утром я заметил, что граница исчезла: борозда оказалась
доверху засыпана мягкой землей. Ближняя к меже грядка соседей была
вскопана. Старуха как раз копошилась на своем участке. Я подошел к ней и,
прокричав на ухо приветствие, попросил ее или внука убрать из борозды
землю.
- Знаю, милый, знаю, - прошамкала бабка, судорожно заправляя иссохшими
руками волосы под платок.
После часа на два отлучился, а когда вернулся, борозда была уже вновь
прорыта, но прошла теперь по моей некопаной грядке, отхватив полуметровую
полосу земли!
В общем-то, я не слишком дорожил огородом: мне просто нечего было
сажать на такой большой площади. Но земля в Солигаличе нежданно обрела для
меня значение жизненного пространства, объекта для приложения творческих
сил (я намеревался бесполезную часть огорода присоединить к моему будущему
парку, разбить на ней верхний парк с беседкой возле акации и балюстрадой
на краю обрыва), и столь бесцеремонное посягательство на нее, да еще со
стороны ближайших соседей, меня сильно огорчило.
Скоро пришлось еще раз убедиться, что за старухой нужен глаз да глаз.
Однажды, когда на огородах никого, кроме меня, не было, я отлучился на
минуту в уборную, оставив на грядке свою единственную хорошую лопату.
Что-то меня подтолкнуло глянуть в щель уборной, которой я уже однажды
пользовался для наблюдений. К изумлению своему, я увидел, как старуха, с
опаской поглядывая в сторону моей калитки, прошмыгнула на огород, схватила
лопату и быстро заковыляла по бороздам к себе. Я выскочил и успел
перехватить старуху уже у двери ее дома.
- Ох, милый, ничего не вижу, слепая стала, - жалобно пробормотала она,
глядя на меня бесцветными слезящимися глазами. - Твоя разве лопата? Ну,
бери, бери. Я думала, моя. Давеча у меня такая же лопата пропала.
Теперь, завидев меня в огороде, она нередко сама подходила и заводила
бесконечные жалобные разговоры. Внук ее бил; он до последнего рубля
отнимал и тут же пропивал ее пенсию, оставляя бабку неделями без куска
хлеба; а однажды, крепко нализавшись, даже попытался ее изнасиловать.
- А я уж стара для этого дела! - заметила она мне с вызовом.
Горе и лукавство, реальность и вздорный вымысел так сплавились в ее
бедной голове за долгую жизнь, что отделить одно от другого было