"Генри Джеймс. Письма Асперна" - читать интересную книгу автора

поленилась сбежать вниз, вместо того чтобы с помощью нехитрого механического
приспособления отворить дверь сверху, правда, сперва она, как водится,
окликнула меня из окошка верхнего этажа - мера предосторожности, обычно
принимаемая в Италии прежде чем впустить человека в дом. Меня всегда
раздражал этот пережиток средневековых нравов, хоть при моем влечении к
старине, - пусть несколько особого рода, - это, казалось бы, должно мне
нравиться, но коль скоро уж я решил добиваться в этом доме расположения
любой ценой, я вытащил свою фальшивую визитную карточку и с любезной улыбкой
помахал ею над головой, точно это был талисман, обладающий магическим
действием. И, видимо, она такое действие оказала, ибо, как уже было сказано,
девушка тут же самолично спустилась вниз. Я попросил ее передать карточку
хозяйке, предварительно написав на обороте по-итальянски: "Не соблаговолите
ли вы уделить несколько минут приезжему, путешественнику-американцу?"
Служаночка не выказала враждебности - что уже можно было счесть некоторым
успехом. Она порозовела, она улыбнулась и поглядела на меня не без страха,
но и не без удовольствия. Ясно было, что мой приход явился событием, что
гости редкость в этом доме и что она охотно предпочла бы место повеселее.
Когда она захлопнула за мной тяжелую дверь, я почувствовал себя как бы
ступившим одной ногой в крепость и тут же пообещал себе, что сумею там
удержаться. Девушка простучала башмаками по каменному сырому полу к высокой
лестнице - на вид еще более каменной, - и я последовал за ней, не дожидаясь
приглашения. Она, вероятно, думала что я подожду внизу, но это не входило в
мои расчеты. Мы поднялись в sala, она не останавливаясь пробежала в дальний
конец и скрылась в каких-то неприступных глубинах дома, а я остался у входа,
оглядываясь кругом с бьющимся сердцем, как будто попал в приемную дантиста.
Сумрачная величественность sala создавалась главным образом ее благородными
пропорциями и великолепными резными дверьми, которые чередовались между
собой через равные промежутки и вели, должно быть, во внутренние комнаты.
Двери были увенчаны выцветшими от времени орнаментальными щитами, а в
простенках висели темные картины - прескверные, насколько я мог заметить, -
в истресканных потускнелых рамах, представлявших все же большую ценность,
чем сами холсты. Вдоль стен жалось несколько стульев с соломенными
сиденьями, но кроме них не было ничего, что скрадывало бы пустоту обширного
помещения. Судя по всему, оно использовалось лишь как проходной коридор, да
и то не часто. Добавлю еще, что к тому времени, как дальняя дверь, за
которой исчезла служанка, распахнулась снова, мои глаза успели привыкнуть к
полутьме.
Мой мысленный возглас, приведенный выше, не следовало понимать в том
смысле, что я рвался собственноручно возделывать огороженный клок земли
около дома, хотя женщина, шедшая ко мне по мерцающим плиткам пола, легко
могла именно так истолковать ту горячность, с которой я бросился к ней
навстречу, восклицая - предусмотрительно по-итальянски: "Сад, сад - умоляю,
скажите мне, что это ваш сад!"
Она остановилась в недоумении, потом холодно и печально ответила
по-английски:
- Здесь нет ничего моего.
- Так вы англичанка, какая удача! - восторженно вскричал я. - Но ведь
сад без сомнения принадлежит этому дому?
- Да, но дом не принадлежит мне.
Она была высокого роста, худощавая, бледная, в неопределенного цвета