"Генри Джеймс. Поворот винта" - читать интересную книгу автора

- Понимаю, понимаю; очень мило. Но почему же ты был уверен, что я об
этом узнаю?
- О, я сговорился с Флорой.
Он отвечал с полной готовностью!
- Она должна была встать с постели и выглянуть в окно.
- Так она и сделала!
- Значит, я попалась в ловушку!
- Вот она и разбудила вас, а вы, чтобы посмотреть, на что она глядит,
тоже выглянули - и увидели меня.
- А тем временем ты, должно быть, простудился насмерть от ночной
сырости!
Он буквально расцвел после своего подвига и сказал, просияв улыбкой:
- А как бы иначе мне удалось стать таким плохим? - И после еще одного
объятия и этот эпизод, и наш разговор закончились тем, что я поверила в
глубину добродетели, из которой он мог почерпнуть эту свою шутку.
XII
То особенное впечатление, которое я пережила ночью, при свете дня
оказалось не вполне приемлемым для пересказа миссис Гроуз, хотя я подкрепила
его, упомянув еще одно замечание Майлса, сделанное им перед тем, как мы
расстались.
- Оно состоит всего из нескольких слов, - сказала я ей, - но таких
слов, которые решают дело. "Подумайте только, что я мог бы сделать!" Он
бросил это мне, чтобы показать, какой он хороший. Он отлично знает, что он
"мог бы" сделать. Вот это он и дал им почувствовать и школе.
- Господи, как вы меняетесь! - воскликнула моя подруга.
- Я не меняюсь, я только хочу что-то доказать. Будьте уверены, эти
четверо постоянно видятся. Если бы вы в одну из последних трех ночей были с
Майлсом или с Флорой, вы бы, конечно, все это поняли. Чем дольше я слежу и
выжидаю, тем сильнее я чувствую, что если ни на чем другом их не поймаешь,
то упорное молчание их обоих говорит само за себя. Никогда, даже просто
оговорившись, не намекнули они хотя бы на одного из своих старых друзей,
точно так же как Майлс ни разу не заикнулся о своем исключении из школы. О,
да, мы можем отсюда любоваться ими, а они могут там ломать комедию, сколько
им угодно; но даже когда они прикидываются, будто увлечены сказкой, они
созерцают вернувшихся к ним мертвецов. Майлс вовсе не читает Флоре, -
сказала я, - они говорят о них - говорят что-то кошмарное! Я знаю, что
твержу одно и то же, как сумасшедшая, и надо удивляться, что я еще в здравом
уме. Если бы вы видели то, что видела я, вы бы не выдержали. Но я только
стала проницательнее - это помогло мне узнать и еще кое-что.
Моя проницательность, должно быть, испугала ее, но прелестные крошки,
жертвы этой проницательности, которые ходили, кротко обнявшись, взад и
вперед по лужайке, оказывали моей товарке какую-то поддержку, и я
чувствовала, как цепко она за них держится, когда, ничем не противясь
вспышке моего гнева, она безмолвно провожала их взглядом.
- О чем же еще вы узнали?
- Да все о том же, что восхищало, пленяло меня, и все же, в глубине
души, как я теперь ясно вижу, озадачивало и смущало. Их неземная красота, их
совершенно неестественная кротость. Это все игра, - продолжала я, - это все
хитрость и обман!
- Это у таких-то милых деток?..