"Генри Джеймс. Зверь в чаще" - читать интересную книгу автора

и не понял. Поняла одна лишь Мэй Бартрем, только ей с помощью непостижимой
магии удалось совершить чудо: глядеть прямо в эти глаза и одновременно или,
может быть, попеременно, устремлять, словно из-за его плеча, взор в ту даль,
куда был направлен и прищур маски.
Они понемногу старились, и Мэй Бартрем была вместе с ним на страже,
пока эта совместность не окрасила и не очертила ее собственной жизни. Тогда
и у нее под внешними формами поселилась отстраненность, а поведение
уподобилось, на ее взгляд, недобросовестному отчету, сфабрикованному для
отвода глаз. Единственный же подлинный, правдивый отчет она не могла дать
никому, Джону Марчеру - в особенности. Все ее поступки с самого начала
говорили сами за себя, но их явный смысл точно так же не мог пробиться в
пределы его сознания, как множество других вещей и явлений. Впрочем, если бы
за жертвы, которые во имя "истинной правды" приходилось приносить не только
ему, но и ей, Мэй Бартрем была бы вознаграждена; можно не сомневаться, она в
любую минуту сочла бы награду и более чем своевременной, и более чем
естественной. В эту пору их лондонской жизни бывали долгие периоды, когда
разговоры Марчера и мисс Бартрем не вызвали бы у стороннего слушателя и тени
любопытства, но в какой-то миг тема "истинной правды" вдруг всплывала на
поверхность, и уж тут вышеупомянутый слушатель, конечно, насторожился бы - о
чем, скажите на милость, толкуют эти двое? Они давно и твердо решили, что, к
счастью, живут в обществе на редкость ограниченных людей, поэтому у них
вошло в обычай не считаться с ним. Все же иногда особенность их отношений
обретала почти первоначальную свежесть, и причиной тому большей частью была
какая-нибудь фраза Мэй Бартрем. Эти фразы повторяли друг друга, но
произносила она их очень не часто.
- Знаете, что спасает нас? Полнейшее внешнее сходство наших отношений с
таким привычным явлением, как дружба женщины с мужчиной, настолько уже
повседневная, что стала как бы обязательной.
Поводов для подобных замечаний было достаточно, но в разные времена она
поразному их развивала. Нам особенно важен оборот, который придала одному из
них Мэй Бартрем в день своего рождения, когда Марчер пришел поздравить ее.
Было это в воскресенье, в ту пору года, которая отмечена густыми туманами и
беспросветной мглой, что не помешало Марчеру явиться к ней и, по
обыкновению, с подарком: их знакомство было уже такое давнее, что он успел
обзавестись уймой мелких обыкновений. Этими подарками Марчер всякий раз
доказывал себе, что не погряз в грехе эгоизма. Почти всегда он дарил
какую-нибудь безделушку, но неизменно изящную; к тому же он старательно
выбирал для нее вещи, которые, по его мнению, были ему не по карману.
- Вас, по крайней мере, эта повседневность спасает - и понятно почему:
в глазах пошляков вы сразу становитесь таким же, как они сами. Что особенно
характерно для большинства мужчин? Их способность проводить бездну времени с
заурядными женщинами. И они, наверное, даже скучают при этом, но охотно
мирятся со скукой, не срываются с поводка и, значит, все равно что не
скучают. Я - ваша заурядная женщина, часть того самого хлеба насущного, о
котором вы молитесь в церкви. И наилучший для вас способ замести следы.
- Ну, а вам что помогает заметать следы? - спросил Марчер; рассуждения
его заурядной женщины пока что казались ему только забавными. - Я отлично
понимаю, что так или иначе, но вы спасаете меня во мнении окружающих. Давно
это понял. Но вот что спасает вас? Я, знаете ли, частенько об этом думаю.
Судя по выражению лица, она тоже нередко думала об этом, но под