"Генри Джеймс. Осада Лондона" - читать интересную книгу автора

сестра... вот о чем, - сказала миссис Хедуэй, не любившая обиняков. - О
людях, которых я видела в Лондоне, когда была там в прошлом году... видела
в опере и в парках... о людях, которые бывают на приемах у королевы.
Остановилась я в гостинице на углу Пиккадилли... (*8) в той, что выходит
на Сент-Джеймс-стрит. Я часами сидела у окна, глядела на людей в каретах.
У меня тоже была карета, и когда я не сидела у окна, я каталась в парке. Я
была совсем одна. Видеть людей я видела, но никого не знала, мне и
поговорить не с кем было. Я тогда еще не была знакома с сэром Артуром... я
встретила его месяц назад в Хомбурге. Он поехал за мной в Париж... Вот
почему он теперь навещает меня, - последние слова были произнесены
спокойно, буднично, без малейшей рисовки, словно иначе и быть не могло и
миссис Хедуэй привыкла к тому, что за ней едут следом, а джентльмены,
которых встречаешь в Хомбурге, непременно едут за тобой. Тем же тоном она
добавила: - Я вызвала в Лондоне немалый интерес... это нетрудно было
заметить.
- Вы всюду будете его вызывать, где бы вы ни появились, - сказал
Литлмор и сам почувствовал, как банально прозвучали его слова.
- Я не хочу вызывать такой большой интерес, я считаю это вульгарным, -
возразила миссис Хедуэй с какой-то особой приятностью в своем благозвучном
голосе, говорящей, казалось, о том, что она находится во власти нового
понятия. Судя по всему, ее ум был широко открыт новым понятиям.
- Позавчера в театре все на вас смотрели, - продолжал Литлмор. - Вам
нечего и надеяться избежать внимания.
- Я вовсе не хочу избегать внимания... на меня всегда смотрели и,
верно, всегда будут смотреть. Но смотреть можно по-разному. Я знаю, как
мне надо, чтобы на меня смотрели. И я этого добьюсь! - воскликнула миссис
Хедуэй. Да, она говорила без обиняков.
Литлмор сидел с ней лицом к лицу и молчал. В нем боролись разнообразные
чувства; воспоминания о других местах, других часах постепенно овладевали
им. В прежние годы почти ничто не стояло между ними, - он знал ее так, как
можно знать человека только на просторах юго-западных штатов. Тогда она
нравилась ему чрезвычайно; правда, в городишке, где они жили, проявлять
слишком большую взыскательность было бы просто смешно. И все же Литлмора
не оставляло некое внутреннее ощущение, что его симпатия к Нэнси Бек
неотрывна от Юго-Запада, что самой подходящей декорацией для этого
лирического эпизода была задняя веранда в Сан-Диего. Здесь, в Париже, она
представала перед ним в новом обличье... по-видимому, хотела быть
причисленной к совсем иной категории. К чему ему брать на себя этот труд,
подумал Литлмор; он привык смотреть на нее именно так... не может же он
теперь, после стольких лет знакомства, начать смотреть на нее иначе. И не
станет ли она скучной? Миссис Хедуэй трудно было заподозрить в этом грехе,
но если она задалась целью сделаться другой, вдруг она станет
утомительной? Он даже испугался, когда она принялась толковать об
европейском обществе, о его сестре, о том, как то-то и то-то вульгарно.
Литлмор был неплохой человек и любил справедливость, во всяком случае не
меньше, чем любой его ближний, но в его душевный склад входили и лень, и
скептицизм, возможно, даже жестокость, заставлявшие его желать, чтобы
сохранилась былая простота их отношений. У него не было особого желания
видеть, как "поднимается" женщина, он не возлагал особых упований на этот
мистический процесс; он уповал, что женщинам не обязательно "падать" -