"Генри Джеймс. Осада Лондона" - читать интересную книгу автора

присоединится. И добавил, не объясняя причины своего любопытства:
- А миссис Хедуэй идет?
- Право, не знаю, - сказал хозяин дома, резко изменив тон, словно
Уотервил спросил его, пойдет ли экономка.
"Ну и чудаки эти англичане!" - не отказал себе в удовольствии мысленно
воскликнуть Уотервил, прибегнув к помощи этой фразы, как делал со времени
приезда в Англию всякий раз, сталкиваясь с брешью в логической
последовательности вещей.
Церковь оказалась еще более картинной, нежели описывал сэр Артур, и
Уотервил подумал, что миссис Хедуэй сделала глупость, не придя сюда. Он
знал, к чему она стремится: она хотела постигнуть англичан, чтобы их
завоевать; пройди она между живой изгородью из приседающих крестьянок,
посиди между надгробьями многих поколений Димейнов - это кое-что
рассказало бы ей об англичанах. Если она хотела вооружиться для сражения,
ей бы лучше было пойти в эту старую церковь... Когда Уотервил вернулся в
Лонглендс - он пришел пешком через луга с женой каноника, большой
любительницей пеших прогулок, - до ленча оставалось полчаса, и ему не
захотелось идти в дом. Он вспомнил, что еще не видел фруктового сада, и
отправился его искать. Сад был такого размера, что найти его не составило
труда, и выглядел так, словно за ним неустанно ухаживали в течение
нескольких столетий. Не успел Уотервил углубиться в его цветущие пределы,
как услышал знакомый голос и спустя минуту на повороте дорожки столкнулся
с миссис Хедуэй, сопровождаемой владельцем Лонглендса. Она была без шляпы,
под зонтиком; увидев своего соотечественника, она откинула зонтик назад и
остановилась как вкопанная.
- О, мистер Уотервил, по своему обыкновению, вышел шпионить за мной, -
такими словами приветствовала миссис Хедуэй немного смущенного молодого
человека.
- А, это вы! Уже вернулись из церкви? - сказал сэр Артур, вынимая часы.
Уотервила поразило, более того - восхитило его самообладание, ведь как
ни говори, а сэру Артуру вряд ли было приятно, что их беседу прервали.
Уотервил чувствовал себя в глупом положении и жалел, что не пригласил с
собой миссис Эйприл, тогда бы казалось, что он находится в саду ради нее.
Миссис Хедуэй выглядела восхитительно свежей, но туалет ее, подумал
Уотервил, имевший свое мнение по этим вопросам, вряд ли можно было счесть
подходящим для воскресного утра в английском загородном доме: белое,
украшенное желтыми лентами neglige [домашнее платье (фр.)], все в
оборочках и воланах, - одеяние, в котором мадам де Помпадур (*22) могла бы
принимать Людовика XV у себя в будуаре, но в котором, вероятнее всего, не
выехала бы в свет. Этот наряд добавил последний штрих к сложившемуся у
него впечатлению, что в общем-то миссис Хедуэй прекрасно знает, что
делает. Она намерена идти своим путем, она не намерена ни к кому
приноравливаться. Она не намерена спускаться к завтраку, она не намерена
ходить в церковь, она намерена надевать в воскресное утро изысканно
небрежный наряд, придающий ей сугубо неанглийский и непротестантский вид.
Возможно, в конечном итоге это и лучше.
- Ну, не прелестно ли здесь! - непринужденно заговорила миссис Хедуэй.
- Я шла пешком от самого дома. Я не слишком хороший ходок, но эта трава
как ковер. Тут все выше похвалы. Сэр Артур, вам следовало бы уделить хоть
немного внимания послу, стыд и срам, сколько я вас здесь продержала. Вас