"Генри Джеймс. Вашингтонская площадь" - читать интересную книгу автора

видеть такой превосходный костяк. Впрочем, если бы все люди были так
сложены, они не слишком нуждались бы в докторах.
- А кроме костей ты ничего не видишь в людях? - поинтересовалась миссис
Олмонд. - Что ты думаешь о нем как отец?
- Отец? К счастью, я ему не отец.
- Разумеется. Но ты отец Кэтрин. Если верить Лавинии, твоя дочь
влюблена в него.
- Ей придется совладать со своим чувством. Он не джентльмен.
- Поостерегись! Не забывай - ведь он из клана Таунзендов.
- Он не джентльмен в _моем_ понимании этого слова. Ему недостает
благородства. Он прекрасно умеет себя подать, но это низкий характер. Я
тотчас раскусил его. Слишком фамильярен; я не переношу фамильярности. Он
просто ловкий фат.
- Да, - сказала миссис Олмонд, - это замечательное свойство - умение с
такою легкостью судить о людях.
- Я не сужу о людях с легкостью. Мои мнения - результат тридцатилетних
наблюдений. Чтобы суметь разобраться в этом человеке за один вечер, мне
пришлось потратить половину своей жизни на изучение человеческой натуры.
- Возможно, ты прав. Но ведь надо, чтобы и Кэтрин его увидела твоими
глазами.
- А я снабжу ее очками! - сказал доктор.



8

Если Кэтрин и правда была влюблена, она помалкивала об этом. Впрочем,
доктор, конечно, готов был допустить, что за ее молчанием может многое
скрываться. Она сказала Морису Таунзенду, что не будет говорить о нем с
отцом, и теперь не видела причин нарушать свое слово. После того как Морис
отобедал в доме на Вашингтонской площади, приличия требовали, конечно,
чтобы он пришел снова, а после того как его снова приняли со всей
любезностью, он, естественно, стал наносить визит за визитом. Досуга у
него было вдоволь, а тридцать лет назад досужим молодым людям Нью-Йорка
приходилось благодарить, судьбу за каждую возможность развлечься. Кэтрин
не говорила отцу об этих посещениях, хотя они очень скоро сделались самой
главной, самой волнующей частью ее жизни. Кэтрин была очень счастлива. Она
не знала еще, во что это выльется в будущем, но ее нынешнее существование
внезапно стало интересным и значительным. Если бы ей сказали, что она
влюблена, она бы чрезвычайно удивилась, ибо любовь представлялась ей
страстью нетерпеливой и требовательной, а ее душа в те дни сотрясалась
порывами самозабвения и жертвенности. Морис Таунзенд еще только покидал
дом, а воображение Кэтрин, со всей пылкостью, на какую она была способна,
уже рисовало его следующее посещение; и все же, если бы в такую минуту ей
сказали, что он вернется только через год - или вообще не вернется, - она
не стала бы ни сетовать, ни восставать против судьбы, но покорно смирилась
бы с ней и искала бы утешения в воспоминаниях о былых встречах с молодым
человеком, о его речах, о звуке его голоса и его шагов, о выражении его
лица. Любовь дает известные права, но Кэтрин своих прав не чувствовала; ей
представлялось, что ее осыпают прекрасными и неожиданными дарами.