"Генри Джеймс. Вашингтонская площадь" - читать интересную книгу автора

к ней и в первое воскресенье после разговора, который я только что
пересказал; в ходе этого вечера доктор Слоупер был вынужден удалиться в
библиотеку, чтобы обсудить с зятем кое-какие дела. Доктор отсутствовал
минут двадцать, а вернувшись в гостиную, увидел, что за это время к
обществу его родных, оживленному присутствием нескольких друзей дома,
присоединился Морис Таунзенд, который, не теряя времени, расположился на
козетке подле Кэтрин. В просторной зале, полной говора и смеха, гости
сидели и стояли отдельными группами, и наши молодые люди могли, не
привлекая к себе внимания, предаваться, как выразился про себя доктор,
дружеской беседе. Впрочем, доктор тотчас понял, что дочь заметила его
взгляд и сильно смущена. Кэтрин сидела неподвижно, опустив глаза на свой
раскрытый веер; лицо ее заливал румянец, и вся она съежилась, словно
признавая за собой вину и пытаясь казаться меньше, дабы умалить
нескромность своего поведения.
Доктор даже пожалел ее. Держаться вызывающе бедная Кэтрин не умела -
природа не наделила ее дерзостью; видя, как отец с неодобрением взирает на
ее собеседника, Кэтрин думала, что кажется отцу упрямой, и это только
расстраивало ее. Доктор проникся к ней сочувствием и даже отвернулся, не
желая смущать дочь своим вниманием. Доктор Слоупер был проницательным
человеком и сумел верно и даже тонко описать для себя состояние Кэтрин:
"Некрасивой и скучной девице должно быть чертовски приятно, когда этакий
красавец сидит подле нее и шепчет, что готов служить ей, - или сей кавалер
нашептывает что-то иное? Разумеется, ей это по душе; я же в ее глазах -
жестокий тиран. Да, именно так она и думает, хотя боится себе в этом
признаться - характера не хватает. Бедняжка! Она ведь, пожалуй, вступается
за меня, когда Таунзенд меня поносит!"
Подумав так, он вдруг ясно увидел, сколь естествен конфликт между
взглядами отца и влюбленной дочери, и сказал себе, что, может быть, он все
же слишком нетерпимо отнесся к ухаживаниям молодого человека и бьет
тревогу раньше времени. Не следовало осуждать Мориса Таунзенда, не
выслушав его. Меньше всего доктору хотелось относиться к молодым людям
нетерпимо; ему претило такое отношение - от него, по мнению доктора, и
происходили почти все человеческие несчастья и разочарования. Доктор даже
мельком подумал, а не кажется ли он смешным этому неглупому молодому
человеку, который, по-видимому, весьма тонко подмечает всякого рода
несообразности. Прошло четверть часа, и Кэтрин освободилась от своего
кавалера: Таунзенд стоял теперь возле камина и разговаривал с миссис
Олмонд.
"Испытаем его еще раз", - решил доктор. Он подошел к беседующим и
сделал сестре знак оставить его наедине с молодым человеком. И вот миссис
Олмонд отошла; Морис с улыбкой смотрел на доктора, и в его приветливом
взгляде не было ни тени смущения.
"Поразительная самоуверенность!" - подумал доктор, а вслух сказал:
- Я слышал, вы ищете должность?
- О, я не взял бы на себя смелость выразиться столь определенно, -
сказал Морис Таунзенд. - Должность - это уж очень важно звучит. Я бы
просто хотел найти какое-нибудь скромное место, какой-нибудь пристойный
заработок.
- Какого рода место вы бы предпочли?
- То есть что я умею делать? К сожалению, почти ничего. Как говорят