"Генри Джеймс. Пресса" - читать интересную книгу автора

собственного имени, быть там, где оно постоянно звучит, чтобы чувствовать
себя в центре внимания и, не скрою, наслаждаться - тем, что великий город,
великая империя, весь мир буквально прикованы к твоей личности и вздрагивают
в тревожном ожидании, когда произносят твое имя. Неповторимое ощущение! - и
мистер Маршал виновато улыбнулся. - А мертвому, разумеется, ничем таким
насладиться не дано. Для этого надо воскреснуть.
- Естественно, - подтвердил Байт, - мертвому это не дано. Tyт уж либо
одно, либо другое, впрочем, вопрос в том, - добродушно пояснил он, - готовы
ли вы ради, как вы выразились, неистового шума расстаться с жизнью в
таинственных обстоятельствах.
- Готов ли я? - с полной серьезностью отозвался гость.
- Мистера Маршала удивляет, - вмешалась Мод, - как это ты - журналист,
заинтересованный в том, чтобы создавать ему имя, предлагаешь выбор.
Говард перевел на нее ласково-недоумевающий взгляд, и она с удивлением
поняла: он не услышал в ее реплике шутки. Он улыбнулся - он все время
улыбался, хотя улыбка не скрывала его возбуждения, и вновь повернулся к их
собеседнику.
- Вы имеете в виду... э... когда знаешь, как это будет воспринято?
спросил тот.
- Пожалуй. Назовем это так. Сознание, что ваше необъяснимое
исчезновение - при условии, конечно, что вы занимаете положение в
обществе, - затронет за живое, не сможет не затронуть миллионы и миллионы
людей, вопрос, собственно, в том - и признаю, вы правы, тут есть одна
тонкость - считаете ли вы, что стоит заплатить такую цену, чтобы произвести
впечатление. Естественно - только чтобы произвести впечатление. Потому что
вам ничего не достанется. Ничего. Только уверенность - по части
впечатления. - Байт заканчивал. - И я спросил вас об этом единственно
потому, что вам, не будем греха таить, хочется признания.
Мистер Маршал оторопел, правда, не настолько, чтобы не быть в состоянии
пусть несколько смущенно, но вполне браво подтвердить - да, хочется. Мод,
которая не отрывала глаз от своего подопечного, вдруг подумалось, что он
выглядит пухлым глупеньким зверьком, этаким розовоглазым кроликом или
гладкошерстной морской свинкой, замершей перед змеей в блестящей чешуе. Ну а
Байт, этот змей-искуситель, блистал сейчас, как никогда, и с завидной
изощренностью - часть неповторимого блеска - находил нужную меру
серьезности. Он держался легко, но не настолько, чтобы его предложение
утратило привлекательность, и в то же время солидно, но не настолько, чтобы
заподозрить его в розыгрыше. Вполне можно было подумать, что он, как
устроитель судеб неудачливых искателей славы, возьмет и выложит своему гостю
практичный и исполнимый план. Казалось, он и впрямь готов гарантировать ему
"неистовый шум", если мистер Маршал не постоит за ценой. А ценой будет не
только существование мистера Маршала. Вот так, по крайней мере, - если,
конечно, мистер Маршал найдет в себе желание и силы. И самое удивительное:
мистер Маршал их находил - желание и силы, хотя явно, как и следовало
ожидать, на определенных условиях.
- Вы положительно считаете, - спросил он, - что этим можно вызвать к
себе сочувственный интерес?
- Вы говорите об атмосфере напряженности из-за Бидела? - на лице Байта
появилось глубокомысленное выражение. - Тут многое зависит от того, что это
за человек.