"Бруно Ясенский. Человек меняет кожу (Роман)" - читать интересную книгу автора

они не сбежали, им строят на воздухе, в саду, специальные шалаши, как на
родине, в Африке.
Кларк заметил, что сравнение не вполне верно: кафров заставляют жить в
соломенном шалаше -- хотят они или не хотят -- не потому, что они не могут
привыкнуть жить в американских квартирах, а потому, что публика платит
деньги именно за эту экзотику.
Мурри согласился, но добавил, что, возможно, есть и такие, которым
больше нравится жить в шалаше.
-- Так вот, этот ресторан и есть наш шалаш, построенный для нас,
приехавших из буржуазного климата и не желающих привыкать к местному. Они
отвели нам сто квадратных метров паркета и сто кубометров протангованного,
проспиртованного воздуха и сказали: "Вот вам ваша родная почва и вот вам
ваш европейский климат, раз без него не можете. Дышите им по вечерам до
одури, если потом будете лучше работать, а за вашу валюту мы купим
несколько машин". Так вот и живём в этой гостинице, точно под стеклянным
колпаком, защищённые от резких перемен местного климата. Надо сказать: люди
здесь настолько тактичны, что не сходятся глазеть на нас и на наш шалаш.
Кларк посмотрел на качающиеся пары. Ему казалось странным то, что
говорил Мурри, и он спросил удивлённо, не пробуют ли вести пропаганду среди
иностранных специалистов. Ведь в Нью-Йорке говорят, что многие из
американцев остаются в СССР и даже вступают в партию.
Мурри ответил не сразу. Он смотрел перед собой тусклыми неподвижными
глазами, похожий сейчас на факира, боящегося спугнуть длинную змейку дыма,
выползшую из трубки.
-- Пропаганду? -- сказал он наконец, не вынимая изо рта трубки, и
спугнутая змейка мгновенно исчезла. -- Очень умеренно. Показывают всё, что
захотите, водят по фабрикам, по клубам. Если заинтересуетесь, охотно
помогают вам ознакомиться. Можете ходить куда угодно, -- вход везде открыт.
В этом, пожалуй, и состоит вся пропаганда. Рабочие быстро втягиваются.
Свыкаются, чувствуют себя дома. Даже мастера... Говорил я тут со
многими, -- не думают возвращаться. Что же хотите -- это страна рабочих.
Мы -- из другого теста. Представители враждебного класса, как здесь
говорят. Надо долго жить и работать, чтобы допустили вас в свою частную
жизнь. Но ценить и оплачивать работу умеют, и знающий человек пользуется у
них большим уважением.
Музыка перестала играть. Явился Баркер и с места в карьер сообщил, что
круглая блондинка предложила проводить её домой, -- наверняка что-нибудь бы
вышло, если б не этот проклятый Таджикистан, куда несут их черти.
Мурри тихо посмеивался в трубку. Кларку вдруг стали противны пухлое
самодовольное лицо Баркера, его голос, растяжимый, как резина, и весь этот
зал, действительно похожий на стеклянный колпак с копошащимися внутри
мухами. Он встал, сказал, что пойдёт спать, -- после дороги чувствует себя
усталым, -- и быстро покинул ресторан.
В комнате было неуютно и душно, пахло гостиничной скукой, и предметы,
как во всех гостиницах мира, блестели ненатуральным блеском, отполированные
тысячью прикосновений.
Кларк вышел на балкон. Напротив коренастый трёхэтажный дом из
обожжённого кирпича, с полукруглыми впадинами окон, бросал на площадь
молнии рефлекторов, ввинченных в лоб фасада. Над входом виднелась надпись:
"Революция -- вихрь, отбрасывающий назад всех, ей сопротивляющихся".