"Джером К.Джером. Пирушка с привидениями" - читать интересную книгу автора

арфы.
Дядя прибавил, что в сочельник голубая спальня на может быть
использована по назначению, - спать там никак нельзя.
- Т-с-с! - прошептал дядя, поднимая, в знак предостережения, руку к
потолку.
Мы, затаив дыхание, прислушались.
- Тсс! Слышите! Они сейчас как раз там, в _голубой спальне_!
Тогда я встал и сказал, что желаю провести ночь один в голубой спальне.
Но прежде чем я расскажу свою собственную историю, та есть историю
того, что произошло в голубой спальне, - мне хотелось бы предложить вам
небольшое предисловие, или


МОИ ЛИЧНЫЕ КОММЕНТАРИИ


Собираясь приступить к рассказу о моих собственных приключениях с
привидениями, я нахожусь в большой нерешительности. Видите ли, это совсем
не такого рода история, как те, что я вам рассказывал до сих пор, -
вернее, как вам рассказывали Тедди Биффлс, мистер Кумбес и мой дядя. Это
истинная история. Это вовсе не то, что обычно рассказывает джентльмен,
сидя в сочельник у камина и попивая пунш с большим количеством виски; это
отчет о подлинных событиях.
Да, это вовсе не рассказ в общепринятом значении слова, это именно
отчет. И потому, я чувствую, он почти неуместен в такой книге. Он был бы
гораздо более кстати в биографическом исследовании или, скажем, в учебнике
английской истории.
Есть еще одно обстоятельство, которое затрудняет мое повествование, -
оно заключается в том, что речь пойдет обо мне самом. Рассказывая вам эту
историю, мне придется все время говорить о себе, что среди нас,
современных писателей, совершенно не принято. Если у нас, литераторов
нового направления, есть какое-нибудь похвальное стремление, более
постоянное, чем все остальные, так это стремление никогда не казаться
самовлюбленным.
Я сам, - так меня уверяют, - довожу до крайности эту застенчивость, эту
боязливую сдержанность во всем, что касается моей особы, - и читающая
публика весьма этим недовольна. Люди приходят ко мне и говорят:
"Ну, послушайте, почему вы не расскажете о себе хоть немножко? Это нас
интересует. Напишите что-нибудь о себе".
Но я всегда отвечал: "Нет!"
И не потому, что я считаю эту тему неинтересной. Наоборот, я даже
представить себе не могу темы, более захватывающей для всего человечества
или, по крайней мере, для его культурной части.
Я не пишу о себе принципиально, - потому что это противоречит истинному
искусству и подает дурной пример подрастающему поколению. Другие писатели
(их немало), я знаю, делают это, но я ни за что заниматься этим не буду,
разве что в исключительных случаях.
При обычных обстоятельствах, следовательно, я бы умолчал об этом
происшествии. Я бы сказал самому себе: "Нет! Это талантливый и
поучительный рассказ, это необычайный, увлекательный и роковой рассказ, и