"Джером К.Джером. Мальвина Бретонская" - читать интересную книгу автора

разумеется, слегка сыроват. Мадам Лявинь внесла его в дом и, закрыв дверь
и вновь зажегши свечу, положила на стол. И тогда увидела, что это
наикрохотнейший из младенцев.
Положение такое всегда бывает затруднительным. Мадам Лявинь поступила
так, как поступило бы на ее месте большинство людей. Она развернула
малютку и, взяв на колени, села перед тусклым торфяным огнем и погрузилась
в раздумья. Ребенок был на удивление доволен, и мадам Лявинь решила, что
лучше всего раздеть и уложить его спать, а самой вновь засесть за вязанье.
Утром она испросит совета у отца Жана и, как он скажет, так она и
поступит. В жизни своей не видала она столь прекрасных одеяний. Она
снимала маленькие одежки одну за другой, любовно ощупывая материю, и когда
наконец удалила последнюю, и крохотное белое существо осталось лежать
перед ней совершенно голым, мадам Лявинь с криком подскочила и чуть не
выронила его в огонь. Она увидела метку, известную каждому бретонскому
крестьянину, и поняла, что это не ребенок, а фея.
Ей надлежало, как она хорошо знала, распахнуть дверь и вышвырнуть
ребенка в темноту. Большинство женщин деревни так и поступили бы, а
остаток ночи провели бы на коленях. Но кто-то, очевидно, выбирал не
наобум. На мадам Лявинь нахлынули воспоминания о ее добром муже и трех
рослых сыновьях, которых одного за другим отняло у нее ревнивое море, и,
будь что будет, а она не могла так поступить. Маленькое существо все
поняло - это было ясно: оно улыбалось с совершенно знающим видом и
протянуло к ней свои маленькие ручонки, дотронувшись до бурой морщинистой
кожи мадам Лявинь и растревожив забытые биения ее сердща.
Отец Жан - судя по всему, терпеливый, по-ласковому мудрый старик -
ничего предосудительного в этом не увидел. То есть, если, конечно, мадам
Лявинь сможет позволить себе такую роскошь. Вдруг это - добрая фея.
Принесет ей счастье. И действительно, кудахтанье кур теперь слышалось у
мадам Лявинь чаще, чем прежде, а сорняков, как будто, стало меньше в
маленьком огородике, отвоеванном ею у пустоши.
Весть, конечно, распространилась. Похоже, что мадам Лявинь
задирала-таки нос. Но соседи лишь покачивали головами, и ребенок рос
одиноким, люди его избегали. К счастью, хижина стояла в сторонке от
остальных домов, и под рукой всегда были огромные луга со своими глубоко
упрятанными тайниками. Единственным товарищем в играх был у нее отец Жан.
Он брал ее с собой в дальние пешие походы по своему раскиданному приходу,
оставляя за ширмой чертополоха и папоротника перед уединенными фермами,
куда наносил свои визиты.
Он уже знал, что все это бесполезно: все попытки матери Церкви
выбранить из этой окруженной морем и вересковыми лугами паствы их
языческие предрассудки. Он предоставил это времени. Впоследствии, быть
может, появится возможность поместить дитя в какой-нибудь монастырь, где
оно научится забывать и вырастет добрым католиком. Пока же необходимо
жалеть бедное одинокое создание. Может, и не ради одной ее пользы; милая
малютка с ласковой душой, не по годам мудрая; такой казалась она отцу
Жану. Под сенью деревьев или в теплом убежище, которое делили с ними
ласковоглазые коровы, он учил ее из того небогатого запаса знаний, каким
обладал сам. И нет-нет она поражала его своей интуицией, до странного
недетским замечанием. Словно давным-давно знала обо всем этом. Отец Жан
кидал на нее быстрый взгляд из-под своих лохматых бровей и замолкал.