"Мор Йокаи. Похождения авантюриста Гуго фон Хабенихта " - читать интересную книгу автора

Остров-сад, как сон. Известное дело: любитель выпить, осужденный на долгий
пост, куда хлеще набрасывается на вино, нежели постоянный винопиец.
Гайдамаки пили исключительно токайское - повезло им, надо полагать,
наткнулись в погребах магнатов на бочки старого выдержанного напитка.
Следующим утром покинули мы пещеру Пресьяка и выступили к Могилеву.
Предстояло двенадцать дней пути. В тех краях о гайдамаках, должно быть, и
слыхом не слыхивали, разве что в бабкиных сказках. Кто мог подумать, что из
далекой страны вдруг нагрянет такая сильная разбойничья банда. Мы шли по
ночам, выбирая заброшенные тропы, куда обычный путник сроду не заглянет.
Днем скрывались в лесной чащобе, в безлюдных низинах и ждали вестей от наших
переодетых лазутчиков, что уходили вперед на несколько верст. За провизией в
деревни мы не заходили, все время питались сушеным мясом да собранными
грибами.
Наконец нам удалось выведать, когда прибудет в Могилев турецкий
караван. Мы затаились по обеим сторонам болотистых зарослей и два дня
выжидали, не подавая признаков жизни.
Между тем последние припасы кончились, и остались на нашу долю птичьи
яйца да лягушачьи лапки.
Мимо нас проходили торговцы, явно торопясь на могилевскую ярмарку.
Тяжело нагруженные мулы, повозки с пряностями, кренделями и копчеными
колбасами, белым сыром в ящиках и бочонках, дорогим вином и медвяным пивом в
бурдюках и бочках... Мы все глаза проглядели, ан - близок локоть, да не
укусишь. Атаман строго-настрого запретил: мы, мол, не за жратвой пришли. И
вот когда терпение наше истощилось, послышался наконец бой барабанов и
трубный распев - приближалась наша вожделенная добыча: мулы, верблюды,
лошади, крытые повозки о двух колесах, влекомые быками, людей тысячи
полторы. Половину из них составляли солдаты в кольчугах и шлемах,
вооруженные кто алебардами, кто мушкетами - весьма пестрая компания,
собранная с бору по сосенке. Нас супротив них было куда как много - три
сотни человек.
Когда мы по данному сигналу разом высыпали из кустарника, весь караван
пришел в смятение, солдаты палили куда попало, а мы - в какое скопище ни
выстрели - непременно цель настигали. В сумятице люди побросали мулов и
повозки и бежали кто куда. Гайдамаки вовсю зверствовали среди ошалевших от
страха купцов; мне стало не по себе от зрелища кровавой резни, и я, сомлев,
присел на болотную кочку. В голове у меня гудело.
Тут я увидел ковыляющего ко мне турецкого купца; хромой, старый,
израненный, он опирался на костыль. Подошел, распластался на земле передо
мною, не выпуская костыля, и сказал:
- Давай-ка, сынок, бери ятаган и руби мне голову. Прошу тебя, умоляю.
Я удивленно воззрился на турка:
- Нет уж, такой глупости не сделаю.
- Заклиняю тебя, - продолжал турок, - отсеки мне голову, и я подарю
тебе мой "колтук-денгенеги".
На его языке "колтук-денгенеги" означает "нищенский посох".
Я же ответствовал турку:
- У меня нет причин желать тебе зла, Бабa, и я не убийца. В гайдамаки я
угодил, словно Понтий Пилат в "Верую".
- Понимаю, сынок, - вздохнул старый турок. - Вижу по твоему лицу, что
ты лучше остальных. Потому-то и подошел к тебе просить о милосердии и в