"Мор Йокаи. Похождения авантюриста Гуго фон Хабенихта " - читать интересную книгу автора

ее руку. Прыжок требует не только отчаянной смелости, но и наблюдательности.
"При свете брошенного в шахту пучка соломы, - говорит Гуго, - распознал я на
дне озера темно-синие слои, напоминающие очертанием луковицы, а уж это
верный признак соляной копи. Не трудно сообразить, что зловещая гладь
внизу - соляное озеро, где человек не утонет". Итак: художник созерцает,
ученый анализирует, авантюрист наблюдает. Наблюдательность можно назвать
незаинтересованным визуальным вниманием. Наблюдатель никогда не спрашивает,
"что это?", а просто запоминает, "как это функционирует, действует, живет,
умирает..." Далее: поскольку авантюристу в силу его опасной и беспокойной
жизни часто случается играть роль аутсайдера, отщепенца, бандита или
заключенного, он приобретает много курьезных, полезных и весьма секретных
познаний. Гуго может приворожить любую женщину, может сколько угодно выпить
и не опьянеть, умеет избавиться от кандалов без всякой посторонней помощи и
т. п.
Однако все вышеизложенное никак не приближает нас к пониманию Гуго фон
Хабенихта в частности и авантюризма вообще. Можно привести следующие веские
доводы: во-первых, дилетантизм отнюдь не прерогатива авантюриста, но скорее
денди, джентльмена, либертина; во-вторых, "наблюдательность", таким способом
трактуемая, - необходимое качество хорошего писателя и психолога; в-третьих,
"курьезные и весьма секретные познания" отличают каторжников, обитателей
"двора чудес", членов разного рода тайных обществ, не говоря уже о факирах и
фокусниках. Постоянные метаморфозы, искусство перевоплощения? Помилуйте, а
Шерлок Холмс, а Фантомас? Где все-таки центр пресловутого психологического
типа?
Что можно ответить? Проще всего: блуждающий центр недоступен вербальной
фиксации. Правильно, зато не очень удовлетворительно, так как в процессе
чтения постоянно ощущается сугубая оригинальность героя. Гуго никогда не
доводит до конца своих начинаний - ни добрых, ни дурных, хотя он,
безусловно, человек решительный и отважный. Он обладает интуитивным чувством
дистанции и никогда не превращается в марионетку чужих настроений, замыслов,
идей. При этом Гуго никому не навязывает свое настроение и свою волю - стало
быть, не стремится управлять театром марионеток. Отсюда абсолютно ровный тон
его дискурса - он рассказывает о самых обыденных вещах и о самых невероятных
происшествиях увлекательно, подробно и чуть-чуть насмешливо.
Комментировать психологию, жизненный путь примечательного авантюриста
можно сколь угодно долго. Спорность нашего утверждения об исключительности и
редкости индивида, которого с полным правом можно назвать авантюристом,
очевидна. Но тем не менее мы резко против общепринятой манеры называть этим
именем шулеров, проходимцев, шарлатанов, гангстеров, темных финансовых
дельцов. Мы приглашаем читателя подумать над личностью Гуго фон Хабенихта в
частности и над идеей авантюризма вообще.
Выше упоминалось, что роман Мора Йокаи составлен из повествований героя
о его похождениях и приключениях. Надо отметить интересную композицию книги:
уже приговоренный к расстрелу за предательство, Гуго намеренно долго
рассказывает о своей бурной жизни, предполагая, что осаждающие французы за
это время возьмут Кобленц и освободят его. Рассказ часто прерывается
вопросами, замечаниями и репликами двух главных судей - князя Кобленца и
городского советника. Напряженности и разнообразию повествования в немалой
степени способствует характер этих вопросов и замечаний. Советник -
фанатический поклонник долга и христианской морали, то и дело разражается