"Джеймс Джонс. Отныне и вовек (об американской армии) [H]" - читать интересную книгу автора

Он сумел внушить себе, что горн - это так, ерунда, и, наверное, все бы
и дальше шло спокойно и гладко, если бы не обещание, которое он дал
умирающей матери, и не история с Дикси Уэлсом. Случилось это, кстати, уже
после чемпионата. Наверно, все дело было в его характере, но, видимо,
ирония судьбы играла в его жизни тоже не последнюю роль.
Дикси Уэлс (второй средний вес) любил бокс и жил ради бокса. Он
завербовался в армию потому, что боксерам в годы кризиса жилось
трудновато, и, кроме того, ему было нужно время, чтобы выработать и
закрепить собственную манеру боя, а он не желал ради этого несколько лет
выматываться на рингах занюханных клубов и жрать одни бобы, как все, кто
рвется из занюханных клубов в большой бокс. Дикси рассчитывал попасть в
большой бокс прямо из армии. За его успехами следило немало глаз на
гражданке, и он уже не раз выступал на городском ринге в Гонолулу.
Дикси нравилось тренироваться с Пруитом, потому что у того была хорошая
реакция, и Пруит многому научился у Дикси. По весу Дикси был на верхнем
пределе "второго среднего", но и "второй полусредний" Пруита тоже был
максимальным. В армии к таким вещам подходят профессионально: там держатся
за каждый набранный фунт, всегда накидывают противнику на десять фунтов
больше, чем показало взвешивание, заставляют ребят взвешиваться натощак, а
потом впихивают в них бифштексы и накачивают водой.
Дикси сам попросил его поработать с ним на ринге - он готовился к матчу
в городе. И это Дикси решил, что они возьмут шестиунцевые перчатки. А
шлемы они никогда не надевали.
Такое случается гораздо чаще, чем кажется. Пруит знал это, и у него не
было причин себя винить. В Майере он был знаком с одним чудо-боксером
легкого веса, которого тоже ждало блестящее будущее. Но однажды он пришел
в гражданский спортивный зал под градусом и решил показать класс. Перчатки
были новые, и парень, который их завязывал, забыл срезать со шнурков
металлические кончики. А шнурки часто развязываются. Резкий мах перчаткой
вогнал железку в глаз чудо-боксеру, как стрелу в мишень. Глаз вытек прямо
на щеку, и парень потом купил взамен стеклянный. Спортивная карьера
чудо-боксера кончилась навсегда. Такое иногда случается, и ничего тут не
поделаешь.
Пруит был в жесткой стойке, когда поймал Дикси врасплох двумя обычными
прямыми, Дикси почему-то не успел среагировать. Может быть, его отвлек
какой-то звук. По тому, как он упал - мертвым грузом, как падает чугунная
болванка, как падает мешок с мукой, сотрясая амбар и лопаясь по швам, -
Пруит сразу же все понял. Дикси лежал лицом вниз и не переворачивался на
спину. А боксеры, как и дзюдоисты, не падают лицом вниз. Пруит отдернул
руку и уставился на нее, точно ребенок, дотронувшийся до раскаленной
печки. Потом побежал на первый этаж за врачом.
Дикси Уэлс пролежал неделю в коме, но все же выкарабкался. Хуже было
другое - он ослеп. Врач в гарнизонном госпитале что-то говорил про
сотрясение мозга и трещину, про то ли ущемление, то ли повреждение нерва.
Пруит дважды навещал Дикси, но после второго раза больше не мог пойти к
нему. Во второй раз они стали говорить про бокс, и Дикой заплакал. Слезы
катились из глаз, которые уже никогда ничего не увидят, и воспоминание об
этом не подпускало Пруита к госпиталю.
Дикси не возненавидел его, не озлобился, ему было тяжко - вот и все.
Как только он встанет на ноги, сказал он Пруиту в ту их последнюю встречу,