"Джеймс Джонс. Отныне и вовек (об американской армии) [H]" - читать интересную книгу автора

так давно, что теперь страшно даже проверить, есть ли что спасать,
осталось ли оно у тебя - человеческое достоинство? Если честно, осталось
или нет? - спросил он себя. Нет, Милтон, вряд ли. Потому-то тебе и не
вырваться. Ты связан по рукам и ногам, как правильно сказал Лива.
Он разложил перед собой бланки и начал работать с той бешеной энергией,
при которой выкладываешься на сто процентов, ни разу не ошибаешься и дело
идет у тебя так быстро и споро, что даже не ощущаешь, что работаешь, а
когда наконец разгибаешься, то видишь, что все уже сделано, хотя ты вроде
и ни при чем. За его спиной точно так же работал Лива.
Они по-прежнему сидели над ведомостями, когда час спустя вошел О'Хэйер.
Он мгновение постоял, привыкая к темноте, - широкоплечая тень в светлом
дверном проеме. Вместе с ним в склад, казалось, проникло облачко холода и
остудило теплый родник энергии, питавший Тербера и Ливу.
О'Хэйер брезгливо покосился на бланки и раскиданное вокруг
обмундирование.
- Настоящий свинарник, - сказал он. - Лива, надо здесь навести порядок.
Он шагнул за прилавок. Терберу пришлось сдвинуть бланки и встать, чтобы
О'Хэйер смог протиснуться. Высокий франтоватый ирландец с кошачьей грацией
боксера переступил через груды лежащих на полу вещей и, остановившись за
спиной у Ливы, взглянул на машинку. Форма у О'Хэйера была сшита на заказ.
Три сержантские планки - ручная вышивка. Тербер снова разложил на прилавке
ведомости и погрузился в работу.
- Как идут дела, Лива? - спросил О'Хэйер.
Лива поднял глаза и кисло посмотрел на него:
- Помаленьку, сержант, помаленьку.
- Вот и хорошо. А то мы давно просрочили.
О'Хэйер небрежно улыбнулся, его темные глаза смотрели снисходительно,
не замечая иронии. Лива ненадолго задержал на нем взгляд и снова вернулся
к работе.
О'Хэйер обошел свободный пятачок, оглядел груды обмундирования, что-то
переложил, что-то поправил.
- Это все нужно рассортировать по размерам, - заметил он.
- Уже рассортировали, - не отрываясь от ведомостей, бросил Тербер. -
Тебе не повезло, пропустил такое развлечение.
- Ах, уже? - небрежно переспросил О'Хэйер. - Тогда нужно найти для них
место. Здесь им валяться нечего, только мешают.
- Тебе, может быть, и мешают, - ласково сказал Тербер. - А мне - нет.
Ситуация была щекотливая, и он понимал, что должен держать себя в
руках. С Джимом О'Хэйером каждый раз так, подумал он, стоит сказать слово
- и сразу щекотливая ситуация. А его щекотливые ситуации бесили. Если
начальству так хочется, чтобы О'Хэйер был сержантом по снабжению, могли бы
сначала отправить его на курсы, честное слово!
- Ты убери это барахло с пола, - сказал О'Хэйер Ливе. - Старик не
любит, когда на складах беспорядок. А здесь черт ногу сломит.
Лива отодвинулся от стола и вздохнул.
- Ладно, сержант, - сказал он. - Прямо сейчас убрать?
- Можно попозже, но сегодня. - О'Хэйер повернулся спиной к Ливе и стал
заглядывать в ячейки разгороженных полок.
Тербер с трудом заставил себя сосредоточиться на работе, он чувствовал,
что надо вмешаться, и злился, что молчит. Немного погодя он резко поднялся