"Джеймс Джонс. Отныне и вовек (об американской армии) [H]" - читать интересную книгу автора

что же будет, если все боксеры начнут так рассуждать?
- Все не начнут, сэр.
- Знаю, - еще менее дружелюбно сказал Хомс. - Чего же ты от нас хочешь?
Чтобы мы запретили бокс из-за того, что пострадал один боксер?
- Нет, сэр, я же не говорил, что...
- Ты еще потребуешь, чтобы и войну прекратили из-за того, что, мол,
погиб один солдат, - не слушая его, продолжал Хомс. - Для нас здесь, вдали
от родины, бокс - важнейшее средство поддержания морального духа.
- Я вовсе не хочу, чтобы бокс запретили, сэр, - сказал Пруит, понимая,
что поневоле говорит глупости. - Но мне непонятно, - упрямо добавил он, -
зачем человеку заниматься боксом, если он не хочет?
Глаза капитана странно поскучнели и с каждой секундой становились все
равнодушнее.
- И поэтому ты перевелся из двадцать седьмого?
- Так точно, сэр. Они там пытались заставить меня вернуться в бокс.
- Понятно.
Казалось, Хомс мгновенно утратил всякий интерес к этой беседе. Он
взглянул на часы и неожиданно вспомнил, что в 12:30 у него верховая
прогулка с женой майора Томпсона. Хомс встал и взял со стола свою шляпу,
лежавшую на ящичке с надписью "Входящая корреспонденция".
Шляпа была замечательная, настоящий "Стетсон", из дорогого мягкого
фетра, с полями, загнутыми вверх спереди и сзади, складки четырех
одинаковых заломов сходились на макушке в острый пик, снизу вместо
предписанной пехотинцам узкой тесемки под затылок - широкий ремешок под
подбородок, как у кавалеристов. Рядом со шляпой лежал стек, с которым
капитан никогда не расставался. Он взял со стола и стек, Хомс не всю жизнь
был пехотинцем.
- Что ж, - сказал он равнодушно, - ни в одном уставе не написано, что
солдат обязан заниматься боксом, если он этого не хочет. Здесь никто на
тебя давить не будет, сам увидишь. Это тебе не двадцать седьмой полк. Я в
подобные методы не верю. Кто не хочет, того мы в свою команду не берем.
Он направился к двери, но вдруг резко обернулся:
- А почему ты ушел из горнистов?
- По причинам личного характера, сэр, - ответил Пруит, прячась за
словом "личный", потому что никто не имеет права совать нос в личную жизнь
человека, даже если этот человек - рядовой.
- Но тебя же перевели по рапорту начальника, - напомнил Хомс. - Что ты
там натворил?
- Нет, сэр, никаких неприятностей у меня не было. Причины личного
характера, сэр, - снова повторил он.
- А-а, понимаю. - Хомс не был готов к такому повороту и в
замешательстве смотрел на Тербера, не зная, с какого бону подступиться к
этим "причинам личного характера". Тербер, до сих пор с интересом
следивший за разговором, почему-то безучастно уставился в стенку. Хомс
кашлянул, но Тербер и ухом не повел.
- А вы ничего не хотите добавить, сержант? - пришлось наконец спросить
Хомсу напрямик.
- Кто? Я? Да, сэр, конечно! - со всегдашней взрывной яростью
откликнулся Тербер. Им вдруг овладело крайнее возмущение. Брови резко
изогнулись - две гончие, готовые прыгнуть на зайца. - Пруит, какое звание