"Джеймс Джонс. Отныне и вовек (об американской армии) [H]" - читать интересную книгу автора

равно что для гражданского переезд в другой город. Друзья либо переезжают
вместе с тобой, либо ты теряешь их навсегда. Даже когда, скажем, переехал
из любимого города в незнакомый. А что такие переезды-переводы сулят
интересные приключения, так это больше в кино бывает - и Ред, и Пруит оба
это понимали. Но Пруит и не гнался за приключениями; Ред знал, что его
друг давно ни в какие приключения не верит.
- Лучший горнист в полку, - беспомощно сказал Ред. - Все бросить и
перевестись в обычную стрелковую роту! Разве так можно?
- Гитара - твоя. Но иногда будешь мне ее давать. Я же все равно буду
сюда заглядывать, - соврал Пруит и быстро отвернулся, чтобы не встречаться
с Редом глазами. - Ну, я пошел.
И он двинулся к выходу. Щадя его самолюбие, Ред промолчал. Пруит
никогда не умел врать убедительно.
- Ни пуха ни пера! - крикнул Ред, провожая его взглядом.
Когда затянутая сеткой дверь захлопнулась, Ред встал и, жалея, что
раньше пяти нельзя выпить пива, понес свою чашку к стойке, где молодой
Цой, потея от усердия, возился у дымящейся кофеварки - большого
никелированного ящика с многочисленными краниками и стеклянными трубками.
Войдя в "боевые ворота", Пруит надел широкополую полевую шляпу,
аккуратным движением сдвинул ее низко на лоб и чуть-чуть набекрень. По
низу тульи шел ярко-голубой шнурок с приколотым значком пехоты.
Пропитанная для жесткости сахаром и безукоризненно выутюженная шляпа
высилась на его голове, как только что отлитая корона, гордо оповещая мир
о его профессии.
Он ненадолго задержался у лакированного шкафа с призами и почувствовал
еле уловимое движение воздуха - полутемный тоннель "боевых ворот" втягивал
и собирал в себя ветер, как раструб дождевого желоба собирает дождь. На
самом почетном месте, окруженный кубками и статуэтками, стоял переходящий
приз Гавайской дивизии, который команда Хомса завоевала в прошлом году:
два золотых боксера на золотом ринге.
Он пожал плечами, повернулся и замер перед пейзажем в рамке дверного
проема. Эта картина, написанная яркими, без полутонов красками,
тускнеющими по мере углубления перспективы, каждый раз брала его за душу.
Припорошенный красной пылью бледно-зеленый плац, на нем синие рабочие
формы четвертой роты и оливковые нимбы полевых шляп. Дальше -
пронзительная белизна казарм второго батальона, а за ними плавно тянутся
вверх красно-зеленые поля ананасных плантаций, расчерченные с
математической точностью и ухоженные, как грядки помидоров, ряды, над
которыми копошатся плохо различимые издали фигурки. Еще выше - предгорья,
сочная зелень, не знающая мук жажды. И наконец - давно обещанная награда -
вгрызаются в небо, повторяющее цвет солдатской формы, черные пики хребта
Вайанайе, сплошной горной гряды, лишь в одном месте рассеченной глубоким
острым вырезом перевала Колеколе, манящим, как декольте проститутки. И так
же, как декольте проститутки, перевал обманывает - Пруит бывал по ту
сторону Колеколе и остался разочарован.
Он разглядел тонкую извилистую линию, которая шла вдоль склонов гор к
югу, постепенно теряясь в зелени. Это была Тропа, она вела в Гонолулу.
Офицеры ездили туда кататься верхом с женщинами. На многих деревьях кора
там была обглодана поджидавшими хозяев лошадьми, а в траве валялись
презервативы. Глаза непрестанно выискивали их, шныряя по сторонам, и, если