"Анатолий Жуков. Судить Адама! " - читать интересную книгу автора

- Ржавеют они. Да и на моторках ваши, хмелевские, носятся. Саданет
ржавую носом - дыра, как ворота. Замучили эти лодки: шум от них, вонь,
копоть, на воде масляные пятна, а волной берег подмывает. От них же волна
как от парохода... Ну что, не пора, голубок? Залив-то развидняется, вдруг да
повезет нам.
Голубок неловко ссутулился над ним, пытаясь сделаться меньше, чтобы не
обидеть невзрачного Парфеньку, топтался рядом, приминая резиновыми
сапожищами траву, заглядывал с надеждой в морщинистое, коричневое от загара
лицо рыболова. Как в лицо друга. И справедливо - Парфенька тоже любил
Голубка: добрый мужик, совестливый, открытый, для такого чего хошь сделаешь.
Солнце уже сидело на зеленом лесном заборе у того берега, тянуло
рукастые лучи к спящему заливу, озорно хватало за белое одеяло, и туман,
курясь, редел, подымался, незаметно таял и пропадал в заголубевшей тишине,
показывая потные зеркала открытой воды. Минута, другая - и эти зеркала
засверкали-засмеялись под солнцем, поползли, расширяясь друг к другу, и
скоро весь залив стал одним волшебным зеркалом, втягивающим в себя
опрокинутый вниз головою цветастый веселый мир.
Парфенька взял спиннинг, подтянул на всякий случай до живота резиновые
болотные сапоги и сошел вниз, к самой воде. Кустики в заливе, указанные
Голубком, были как раз напротив кривой ветлы, которую запомнили Витяй и
Клавка, но метрах в шестидесяти отсюда - свидетели будто сговорились о
точности.
Парфенька отпустил метра полтора лески, оглянулся - Голубок почтительно
стоял поодаль - и, широко взмахнув завизжавшим спиннингом, сделал первый и,
как оказалось, последний заброс. Блесна, описав сверкающую солнечную дугу,
без плеска вошла в воду точно возле кустиков, и едва Парфенька начал
сматывать леску, как почувствовал легкий удар на том конце. Блесна мягко
вошла во что-то неподвижное, и сматывать стало нельзя - зацеп, подумал
Парфенька. Чего боялся, то и случилось: закоряжил. Да и как тут не
зацепишься, когда кусты рядом. Наверно, за корень задел или за подводную
ветку. Парфенька зажал катушку тормозом и потянул удилище к себе - оно круто
выгнулось, леска зазвенела, но немножко подалась, самую чуточку, сантиметров
на десять, не больше, а когда он отпустил удилище, леска, не ослабевая,
возвратилась назад, на прежнее место. Да, зацепился за ветку или за торчащий
со дна конец коряги. Надо попробовать вытащить.
За спиной послышалось сочувственно-взволнованное дыхание Голубка, но
Парфенька не рассердился на него, признался в своей неловкости:
- Зацеп, Вася. Но ты не тушуйся, мы это в момент. В случае чего,
запасные блесны есть.
- Помочь, голубок?
- Погоди.
Парфенька опять потянул удилище, но на этот раз зазвеневшая леска не
только не подалась к нему, но даже пошла назад - кто-то сильный вырывал ее
вместе со спиннингом. Парфенька, вытянув руки, подался вперед, удилище
согнулось в полукольцо, леска, чертя и брызгая по воде, забрунжала от
напряжения, а у кустов и подальше вода взорвалась сразу в нескольких местах.
- Пымал! Пымал! - не выдержал Голубок.
- Не ори, - прошипел Парфенька. - И присядь, а то тебя и из воды за
версту, поди, видать.
Голубок послушно присел на корточки, а Парфенька, не отпуская леску,