"Анатолий Жуков. Судить Адама! " - читать интересную книгу автора

- Что же вы, товарищ рыбак, от меня бегаете? - встретил он Парфеньку. -
И нельзя столько купаться. Вы же целую четушку выпили!
- Сколько? - Парфенька вылез на берег и запрыгал на одной ноге, выливая
из ушей воду.
- Вы что, забыли? А закусывали одной карамелькой. Ужасно! Ужасно! Вы же
могли утонуть!
- Мы привычные. - Парфенька отвернулся, скрывая улыбку.
- Поразительно! Вы же совсем трезвый. Только вроде бы уменьшились - это
купанье так действует, да?
- А что же еще. Купанье - первое средство отрезвенья.
- Ничего не понимаю. Но мы уже потеряли время. Давайте, пожалуйста,
работать.
- А что ж, давайте, постою, - сказал Парфенька, одеваясь.
- Я всегда предполагал, что простые люди благородны и скромны. Сейчас я
приготовлю новый холст, и мы сделаем еще один, э-э... набросочек. Вы только
не убегайте, потерпите уж, пожалуйста, для общего дела...

XVII

На другой день рыбу повезли дальше. То есть не рыбу, какая же рыба,
если дышит, как человек, голова почти лошадиная, а глаза красивей, чем у
коровы - чудо, безразмерное чудо, как и написал Витяй на боку цистерны,
соскоблив прежнее название.
Парфенька ехал вместе с сыном, но не в кабине, а наверху, на самой
цистерне, где изобретательный Сеня Хромкин соорудил ему будку чуть больше
собачьей, из которой он наблюдал за безразмерным чудом.
- Сидеть тебе тут до окончательности мероприятия антирыбного организма
современности, - сказал Сеня. - Неудобное настоящее есть следствие
безобразия прошлого легкомыслия и темная причина будущей неизвестной жизни и
смерти.
А Витяй ляпнул несуразное:
- Тебя, батяня, Васька Баран святым хочет сделать. Говорят, послал
представление в Комитет Святого Духа, чтобы, как умрешь, твои мощи перенесли
на берег Ивановского залива, к "Лукерье". Там часовню или церковь святого
Парфения возведут, и мы станем поклоняться твоим нетленным мощам. Конечно,
если ничего не случится.
- Не случится, - сказал Парфенька, пристраивая в ногах термос с
квасом. - И чудо-рыбу довезем куда надо.
Его уверенность основывалась на сознании собственного беспредельного
трудолюбия, он верил в техническую сметку и умелость Сени Хромкина и
инженера Веткина, в дельность руководства могучего Мытарина, в хозяйственные
способности находчивого Заботкина, в добросовестную работу своего Витяя и
других шоферов, слесарей, плотников, связистов... Не все они работали
одинаково, но колонна с упорной настойчивостью двигалась вперед, правда, не
так быстро, как мечталось начальникам, но все-таки двигалась.
Мытарин, практический руководитель колонны, размышляя о медлительности
движения, вычертил соответствующий график и увидел неутешительную
закономерность: по мере удаления колонны от Ивановки скорость ее движения
замедлялась. Если в первый день было пройдено 3,6 км, во второй 3,3, в
третий - 2,5, то в четвертый, пятый, шестой и седьмой соответственно - 2,9,