"Анатолий Жуков. Судить Адама! " - читать интересную книгу авторапочти вхолостую, потому что трех-, пяти- или семитонный грузовик вез 200 -
250 килограммов полезного груза. И многоопытные экономисты, бухгалтеры, серьезные трезвые люди, озадаченно почесывали затылки в поисках подходящей статьи, по какой можно бы пустить бензин, зарплату, амортизацию машин и материально-техническое обеспечение всего этого мероприятия. Дорого, слишком дорого. - Дешевле не получится, - говорил Балагуров, стараясь убедить себя и других. - Тут все впервые, все внове: и сама невиданная чудо-рыба, и ловля-транспортировка ее, и содержание в пути... Приладиться надо, усовершенствоваться во всем. - А если пустить ее самоходом? - предложил Межов. - Снять с машин, положить на землю, и пускай ползет в нужном направлении. Профессор Сомов, оставшийся здесь научным консультантом, уточнил: - В нужном кому? Если самому животному - поползет охотно, а если нам - придется везти. Разные у нас направления. - Нет, - сказал Балагуров. - Все дело в том, что едем мы слишком медленно. А чем медленней движение, тем дороже путь. - Все-таки лучше выпустить, - сказал профессор. И опять начался спор, потому что вопрос-то задели нешуточный: тянуть дальше или выпустить? Для пресноводного животного это - жить или не жить, а для хмелевцев - как жить: изо всех сил тащить дальше дорогостоящее чудо или отказаться от него. То есть махнуть рукой на громадные расходы и потери, забыть о радости и воодушевлении, с какими была встречена весть о чуде, похоронить надежды на достигнутый впервые в мире идеал и связанную с этим идеалом.выгоду". И колонна продолжала двигаться дальше, рабочие трудились, печалились, радовались, руководители и специалисты заседали, руководили, думали - все о том же безразмерном чуде, потому что оно не кончалось и не давало нужных выгод, а лишь обещало их. Со временем люди привыкли к этой безрезультативности, и когда однажды утром Парфенька, несколько дней пролежавший дома с гриппозным насморком, вернулся на головную машину и не нашел в цистерне своей прекрасной наяды, то все почувствовали тайное облегчение. Не то чтобы радостное, нет, была тут и горечь напрасной надежды, и обида от такого непредвиденного исхода, и разочарование, но главенствовало чувство облегчения: не надо больше тянуть это бесконечное чудовище, не надо ничего ждать и можно вернуться к привычным бытовым заботам, к прежней своей жизни. Но от сказочной наяды отказались не сразу, выяснили, когда, как, куда исчезла. Предполагали, что в одну из ночей, когда движение колонны прекращалось, она уползла в залив на территории Суходольского района, но это предположение легко опровергалось: никто ее ни в том заливе, ни в основном русле Волги не видел, дорога до залива находилась в десятке километров, кругом хлебные нивы, остался бы след, да и не успеет она вытянуть из Ивановского залива за одну ночь бесконечное свое тело. - А если назад втянулась, слушай? - предположил Сидоров-Нерсесян. - Если на прежнее место захотела? Эта версия была ближе к истине, хотя профессор Сомов и не сразу принял ее. Во-первых, движение вспять не так уж удобно, а во-вторых, она могла бы возвратиться гораздо раньше, в первые дни, а не сейчас, когда ее увезли за |
|
|