"Анатолий Жуков. Судить Адама! " - читать интересную книгу автора

- Давай его как-нибудь отблагодарим, - предложила Нина. - Купим,
например, электробритву, гравировочку сделаем: "Дорогому Анатолию Семеновичу
Ручьеву..."
- Еще чего! - усмехнулся Сергей. - Настоящая добродетель, говорил поэт
Франческо Петрарка, сама по себе поощрение и награда, сама себе поприще и
венец победителя. Доходчиво?,
- Ага. Поцелуй еще.
- С удовольствием, Нинуся, но что мы с тобой на одних поцелуях?
- Так в воскресенье свадьба, и если не дождемся, то потеряем свой
праздник. Я ведь в белом платье буду, в нежной фате, белолицая,
голубоглазая - красиво, правда? Белый цвет, Сереженька, это цвет чистоты,
невинности, непорочности.
- Никто же не узнает, Нинуся!
- А мы сами! Себя ведь не обманешь, Сереженька. Я невеста, и все должны
видеть меня невестой.
И ты тоже. Черный, в черном костюме, как черный ворон, ты прилетел
взять эту девичью светлую чистоту, непорочность. Ага?
- Ловкая. - Сергей качнул цыганской кудрявой головой. - Сколько
красивого насочиняла вокруг белого и черного.
- А что, не так?
- Не так. Белый - это цвет снега, холода. Вместо жаркой любви, которой
ты боишься, придет супружество, долг и разные обязанности: кормить мужа,
стирать ему рубашки и носки, требовать, чтобы приносил домой получку,
ложиться с ним в одну постель...
- Ка-акой ты глу-упый! Да это же радость для меня, Сереженька!
- Нынче радость, завтра радость, а послезавтра не очень. Постой, я не
кончил. А черный цвет, Нинуся, это траур по мужской свободе, это семейная
упряжка, ворчанье жены и так дальше. Пока парень холост, у него сто дорог,
женился - одна дорога. Слышала? Фольклор, народная мудрость.
- Не любишь ты меня, Сереженька.
- Люблю, Нинуся, но я стараюсь заглянуть в наше будущее, а ты нет, тебе
и в настоящем хорошо. Как твоему отцу - в прошлом.
Нина обиделась:
- Ты меня отцом не попрекай. Он, может, и правда бюрократ, но дома -
хороший человек. Не пьет, не курит, маме никогда не изменял, нас, детей,
пальцем не трогал. Другие колотят, а он - ни-ни. А если бы ты видел,
Сереженька, как он подшивает валенки - лучше самого Монаха! И сапожки
женские шить умеет, и туфли, и старую обувь в мастерскую не носим, отец сам
ремонтирует. И когда сидит у окошка с сапожным делом, то Даже поет разные
песни: "Меж высоких хлебов...", "На заре Советской власти...", "Подмосковные
вечера" - всякие. А ты говоришь...
- Вот и не лез бы в начальники. "Беда, коль пироги начнет тачать
сапожник, а сапоги печи пирожник..." *
______________
* Искажено Сергеем не по незнанию Крылова, а из озорства и неприязни к
Башмакову.

Со столба напротив вдруг свистнул, а потом захрипел-заскрежетал белый
колокол-громкоговоритель, прокашлялся и сообщил виноватым басом: "Говорит
Хмелевский радиоузел. Извините за молчание. Трансформатор полетел, запасной