"Иехудит Кацир. Шлаф штунде " - читать интересную книгу автора

время такими резкими и ясными, как на театральном представлении.

В ту ночь я не могла уснуть от страстной тоски по тебе: я видела, как
ты спишь себе потихоньку, и тело твое в комнате в конце коридора мечтает обо
мне. Я хотела встать и пойти в темноте к тебе, обнять тебя и услышать твое
дыхание, но из-за того что бабушка всегда укладывала тебя в бывшей комнате
твоего отца, а меня - в комнате моей мамы, смежной с их спальней, не
решилась и стала мечтать о завтрашнем дне, о великой церемонии, которую мы
после ужина продумали до мельчайших деталей - когда дядя Альфред уже ушел, и
дедушка с бабушкой уселись в гостиной смотреть телевизор: события минувшей
недели, - а мы шептались в кухне и краем уха слышали слова Менахема Бегина,
нового главы правительства, произносившего речь об Освенциме и шести
миллионах и вдруг объявившего, что он готов встретиться в Иерусалиме с
президентом Садатом. Дедушка сказал: наконец-то от этого типа произошло хоть
что-то дельное. А бабушка позвала нас и сказала: дети, вам тоже стоит
посмотреть, это важные новости. Но мы-то знали, что завтрашняя церемония
куда важнее всех этих ее новостей, и в особенности то, что случится потом,
после церемонии, и теперь, одна в своей комнате, я никак не могла остановить
фильм, повторявшийся вновь и вновь на темном экране бесконечной ночи, -
фильм, в котором героями были мы. И вдруг я услышала, как бабушка там, в их
комнате, зовет шепотом: Арон! Арон! И как дедушка спросонья говорит: брох!
Такие дела... Да, Мина. И бабушка жалуется, что не может уснуть, и
рассказывает ему тихонько - но я все равно слышу каждое слово, - что утром,
когда она делала в супермаркете покупки для субботы и бродила с тележкой,
она вдруг почувствовала, что ее мать стоит с ней рядом, в черной меховой
шубке, той самой, которая была на ней много-много лет назад, в тот день,
когда они расстались навсегда на железнодорожной станции, и даже лицо у нее
было такое же бледное и взволнованное, как тогда, и она сказала что-то
важное, но бабушка не расслышала, потому что все время думала: ведь теперь
лето, зачем же мама надела меховую шубу? И прежде чем она успела что-нибудь
сообразить, матери уже не было с ней рядом. "Арон, я не нахожу себе места. С
этой минуты я потеряла покой! - с трудом продолжала бабушка шепотом. - Я
уверена, это означает что-то чрезвычайно скверное. По ее лицу я поняла, что
должно произойти что-то ужасное!" Дедушка ничего не сказал, только запел
тихонько - какую-то грустную мелодию без слов, и повторял ее снова и снова,
пока она не заполнила собой все и всю меня, и я не задремала...

Назавтра была суббота, дедушка и бабушка разбудили нас очень рано,
чтобы ехать всем вместе на ревизию в дом отдыха в Тверию, и слегка
расстроились и рассердились, когда мы стали бормотать из-под одеял, что мы
устали, не хотим, хотим остаться дома. Я вспомнила разговор, который слышала
ночью за стенкой, и про себя удивилась: как это может быть, чтобы в нашем
супермаркете поселились духи умерших? Почему дедушка не объяснил ей, что это
все только ее воображение и ничего плохого не случится, и вдруг подумала: а
может, его вовсе не было, этого разговора? Может, мне приснилось? И поэтому
решила никому не рассказывать, даже тебе. В конце концов бабушка уступила и
оставила нам вместо обеда бутерброды с яйцом вкрутую, и для себя тоже
приготовила кое-что на дорогу, и сердце у меня начало колотиться
сильно-сильно, когда я услышала, как выдвигается ящик возле раковины и
бабушка бормочет: странно, я же помню - была целая пачка! Но искать было