"Иехудит Кацир. Шлаф штунде " - читать интересную книгу автора

и умоляет: хватит, ну хватит, ты уже съела больше, чем можно, а бабушка не
слушает, отталкивает его, пытаясь освободить свою руку, и скрипучий голос
проникшего в нее духа требует: только еще один маленький кусочек, только
один ломтик, и все! Дедушка обнимает ее и плачет: не оставляй меня одного,
Мина! Пожалуйста, не оставляй меня, ты знаешь, я не могу без тебя... Я
повернулась и убежала оттуда к тебе в комнату. Дыхание твое было тяжелым,
отрывистым. Я забралась под одеяло, обняла тебя и положила голову на подушку
возле твоей головы. Подушка была мокрая.

Назавтра мы поехали с Мишей и с дедушкой и бабушкой, которая сидела
впереди - коса, как всегда, туго закручена на затылке; Миша высадил их у
больницы Рамбам, а нас повез дальше, на пляж Бат-Галим, Русалочий берег, мы
скинули одежду и остались в купальнике и плавках, а широкоплечий могучий
Миша выглядел спасателем в своей белой фуражке, не хватало только свистка.
Он уселся в шезлонг на берегу, а ты с разбега ворвался в воду, окруженный
дождем цветных брызг, и нырнул под волну, я побежала за тобой следом и тоже
нырнула, потому что хотела чувствовать в точности то же, что чувствуешь ты,
мне щипало глаза, и я нахлебалась соленой воды, а когда вернулась на берег,
ты уже стоял там и отряхивал воду с волос. Мы уселись возле Миши на песок,
уперлись спинами в его крепкие ноги, смотрели на море и молчали, потому что
говорить было не о чем, и я попросила Мишу, чтобы он еще раз рассказал, как
он играл перед королем Югославии, поскольку знала, что он очень любит про
это рассказывать. Я надеялась, может, это нас как-то спасет. Он немного
помолчал и вдруг сказал тихо: я не играл перед королем. Это не я играл. Это
был другой мальчик. Его тоже звали Мишей, он играл лучше меня, поэтому
выбрали его. На нем был костюм с золотыми пуговицами, и горн сверкал на
солнце, и стяг взвился на вершину мачты, это было так прекрасно, так
красиво, я никогда в жизни не забуду, и принц Павел подошел и погладил его
по голове, а его мама так рыдала, что еле успели подхватить ее, чтобы она не
упала. А я стоял в строю среди остальных детей и тоже плакал. Он потянул
носом воздух и продолжил, словно рассказывал о самом себе: того Миши уже
нету. Гитлер унес его. Всех, всех он забрал - и моих родителей, и братьев, и
сестер... Только я остался - шестой ребенок, которого вообще не хотели. Папа
и мама поженились очень молодые, они были двоюродные брат и сестра. Семья
решила поженить их, когда маме было всего тринадцать лет, так это делалось в
те времена. И каждый год у них рождался ребенок, каждый год ребенок, пока
папа не сказал наконец: хватит! Но как раз тогда они поехали отдохнуть в
Австрию, а когда вернулись, мама снова оказалась в положении. Вот... Он
замолчал и закурил, а потом сказал вдруг без всякой связи: ваш дедушка
замечательный человек, очень немного таких людей... Мы молча глядели на
парня, который ловко ходил по песку на руках, и на дяденьку, который бросал
в воду палку, а его громадная собака с лаем бросалась в море, быстро-быстро
доплывала до палки, хватала ее в пасть и возвращалась на берег. Дяденька
гладил собаку по голове. Я взяла палочку от мороженого и нарисовала на
мокром песке домик, дерево и солнце, но волна стерла мой рисунок. Море
потихоньку становилось все более золотым, сделалось прохладно, мы оделись и
поехали забирать дедушку и бабушку, которые поджидали нас в воротах больницы
с серыми осунувшимися лицами и оказались вдруг такими
старенькими-старенькими.