"Франц Кафка. Кары (1915, Сборник)" - читать интересную книгу автора

от сознания, что он сумел добиться для своих родителей и сестры такой жизни
в такой прекрасной квартире. А что, если этому покою, благополучию,
довольству пришел теперь ужасный конец? Чтобы не предаваться подобным
мыслям, Грегор решил размяться и принялся ползать по комнате.
Один раз в течение долгого вечера чуть приоткрылась, но тут же
захлопнулась одна боковая дверь и еще раз - другая; кому-то, видно, хотелось
войти, но опасения взяли верх. Грегор остановился непосредственно у двери в
гостиную, чтобы каким-нибудь образом залучить нерешительного посетителя или
хотя бы узнать, кто это, но дверь больше не отворялась, и ожидание Грегора
оказалось напрасным. Утром, когда двери были заперты, все хотели войти к
нему, теперь же, когда одну дверь он открыл сам, а остальные были,
несомненно, отперты в течение дня, никто не входил, а ключи между тем
торчали снаружи.
Лишь поздно ночью погасили в гостиной свет, и тут сразу выяснилось, что
родители и сестра до сих пор бодрствовали, потому что сейчас, как это было
отчетливо слышно, они все удалились на цыпочках. Теперь, конечно, до утра к
Грегору никто не войдет, значит, у него было достаточно времени, чтобы без
помех поразмыслить, как ему перестроить свою жизнь. Но высокая пустая
комната, в которой он вынужден был плашмя лежать на полу, пугала его, хотя
причины своего страха он не понимал, ведь он жил в этой комнате вот уже пять
лет, и, повернувшись почти безотчетно, он не без стыда поспешил уползти под
диван, где, несмотря на то, что спину ему немного прижало, а голову уже
нельзя было поднять, он сразу же почувствовал себя очень уютно и пожалел
только, что туловище его слишком широко, чтобы поместиться целиком под
диваном.
Там пробыл он всю ночь, проведя ее отчасти в дремоте, которую то и дело
вспугивал голод, отчасти же в заботах и смутных надеждах, неизменно
приводивших его к заключению, что покамест он должен вести себя спокойно и
обязан своим терпением и тактом облегчить семье неприятности, которые он
причинил ей теперешним своим состоянием.
Уже рано утром - была еще почти ночь - Грегору представился случай
испытать твердость только что принятого решения, когда сестра, почти совсем
одетая, открыла дверь из передней и настороженно заглянула к нему в комнату.
Она не сразу заметила Грегора, но, увидев его под диваном - ведь где-то, о
господи, он должен был находиться, не мог же он улететь! - испугалась так,
что, не совладав с собой, захлопнула дверь снаружи. Но словно раскаявшись в
своем поведении, она тотчас же открыла дверь снова и на цыпочках, как к
тяжелобольному или даже как к постороннему, вошла в комнату. Грегор высунул
голову к самому краю дивана и стал следить за сестрой. Заметит ли она, что
он оставил молоко, причем вовсе не потому, что не был голоден, и принесет ли
какую-нибудь другую еду, которая подойдет ему больше? Если бы она не сделала
этого сама, он скорее бы умер с голоду, чем обратил на это ее внимание, хотя
его так и подмывало выскочить из-под дивана, броситься к ногам сестры и
попросить у нее какой-нибудь хорошей еды. Но сразу же с удивлением заметив
полную еще миску, из которой только чуть-чуть расплескалось молоко, сестра
немедленно подняла ее, правда, не просто руками, а при помощи тряпки, и
вынесла прочь. Грегору было очень любопытно, что она принесет взамен, и он
стал строить всяческие догадки на этот счет. Но он никак не додумался бы до
того, что сестра, по своей доброте, действительно сделала. Чтобы узнать его
вкус, она принесла ему целый выбор кушаний, разложив всю эту снедь на старой