"Нагаи Кафу. Соперницы " - читать интересную книгу автора

- Не без того. Если уж начистоту, толковали со мной об этом и прежде, в
третью годовщину, да только я подумал, что уж слишком большая честь для
нашего бедного мальчика - пусть будет как есть...
- Тут вы глубоко ошибаетесь. Как это "слишком большая честь"?
Прекрасного артиста мы потеряли...
- Поживи он еще лет пять... А так - всего лишь мальчик... Как бы ни был
человек одарен, если умер в двадцать три или двадцать четыре года, он так
навсегда и остается начинающим, которому лишь предстояло постичь мастерство.
Его смерть - потеря для близких, кто любил его, ну и для его поклонников.
Так ведь все они были к нему пристрастны... Воспользоваться этим и в третью
ли, в седьмую ли годовщину смерти, устроить пышный вечер его памяти, словно
он был величайший артист эпохи, - не значит ли это требовать от судьбы
слишком многого?
- Узнаю ваш характер. По-вашему, может, и так выходит. Но раз сами его
зрители по искреннему побуждению заводят этот разговор, то, стало быть, вам
не придется обременять кого-то хлопотами. Так, может быть, лучше
предоставить людям самим все решать?
- Да, верно - к добру ли, к худу ли, но в этом следует положиться на
публику. А старику вроде меня лучше, пожалуй, не вмешиваться.
Старик проводил литератора в комнату не просторнее четырех с половиной
дзе. Это была самая лучшая гостиная из всех тесных помещений дома "Китайский
мискант". Старик и гейша Дзюкити, которая фактически была его женой, вот уже
много лет проводили в этой комнате и дни, и ночи, здесь же стоял буддийский
алтарь. За небольшим, в два цубо, внутренним двориком, в котором, однако,
имелся даже каменный садовый фонарь, расположена была приемная в шесть дзе,
гейши всякий раз миновали ее, направляясь к себе. Сквозь плетеную камышовую
дверь, ведущую на террасу приемной, виднелись зарешеченные уличные окна,
выходящие на улицу, и входная дверь. Из проулка, отделявшего дом от
соседнего двухэтажного, все время тянуло прохладным осенним ветерком, отчего
колокольчик на стрехе постоянно звенел.
- У нас, как всегда, беспорядок, но может быть, вы захотите снять
хаори? Прошу вас...
- Нет, ничего. Здесь приятно обдувает ветерком.
Помахивая веером так, что щелкали пластинки, Кураяма с интересом
оглядывался по сторонам. В это время вошла гейша Комае с подносом для
курительных принадлежностей и сладостями. Комае уже не раз и не два
встречалась с Кураямой, причем не только здесь. Ей случалось наливать ему
сакэ на банкетах и пирушках, да и в театре она частенько с ним виделась на
спектаклях или во время выступлений гейш, поэтому держалась как со старым
знакомым:
- Приятно видеть вас, сэнсэй!
- Ладно-ладно. В прошлый раз на концерте твое выступление удалось на
славу. Верно, есть помощник? С тебя причитается!
- Неужели? Как я рада! Если уж у такой, как я, есть повод вас
попотчевать, угощу, чем только пожелаете.
- Сказать ли? Если при хозяине можно, то скажу. Ха-ха-ха!
- Ну что же, коль у вас есть что поведать - извольте. Особенных грехов
за собой не знаю... Хи-хи-хи!
Весело смеясь, она поднялась на ноги, и тут из прихожей донесся звонкий
голосок гейши-ученицы Ханако: