"Нагаи Кафу. Соперницы " - читать интересную книгу автора

было сложенное спальное кимоно из полотна с обычным для чайных домов синим
узором. Одеяло было в цветах хаги, нанесенных краской индиго бледного тона,
а единственную длинную алую подушку украшали пышные кисти. У изголовья стоял
поднос с курительными принадлежностями в стиле Рикю,[16] а на нем - кувшин
со стаканами и прочие подобные вещи. Тихий звон колокольчика под стрехой
крыши возвещал о том, что в город пришла настоящая осенняя ночь, и почему-то
это наполняло сердце безмятежностью.
Гость, ни слова не говоря, уставил свои мутные пьяные глаза на чарующий
осенний пейзаж и на фигуру женщины, вполоборота сидящей перед светильником.
Словно за столом, уставленным лакомыми дарами моря и гор, он без волнения и
спешки обстоятельно выбирал, с чего начать, что ухватить палочками вначале.
Было ясно, что уж если он за что-то примется, то не выпустит из рук, пока не
обглодает до костей.
Комае чувствовала, как от сверлящего взгляда этого гостя ей становится
настолько не по себе, что поднимаются волоски на коже. Теперь уже дела не
ускорить, даже если прямо сказать ему, что она готова. Она думала только о
том, чтобы зажмуриться и как можно скорее со всем этим покончить, лишь бы
живой остаться. Комае хотела поскорее убежать отсюда в чайный дом "Гисюн",
где ее ждал братец Сэгава, и ею владел не только страх перед гостем, но и
нетерпение, превозмогать которое она в конце концов была уже не в силах. Она
первой сделала легкое движение в сторону мужчины, окликнув его и как бы
стремясь прильнуть, на что гость, пытаясь прохрипеть какие-то слова,
поперхнулся и закашлялся - так обычно и бывает с тучными богачами. Сочтя это
за сигнал к действию, Комае придвинулась к нему еще чуть-чуть, и тут он
моментально извлек ее тело из одежды и затащил к себе на колени, сжимая в
объятиях, - она не успела даже снять пояс. От неожиданности Комае невольно
вскрикнула - такая это была неимоверная силища и быстрота. Изнемогая от
телесной муки, она кое-как прикрыла лицо обеими руками и крепко сжала зубы.
Да, для радости и целая ночь - всего лишь краткий сон, а в мучениях даже миг
тянется словно сотня лет, думала Комае.
Когда она выскользнула наконец из дальней гостиной, то с еще большим
интересом, чем прежде, оглядела окрестности и степенной походкой направилась
к телефону в конторке, чтобы вызвать рикшу. Ханаскэ все еще была там и
неспешно покуривала трубку - видимо, время ее визита еще не истекло. Она
тоже, наверное, ожидала коляску. Взглянув ей в лицо, Комае вдруг ощутила
такую досаду и боль, что, не будь они в конторке чайного дома, она бы
набросилась на Ханаскэ и расцарапала ей все лицо. Но та сделала вид, будто
ни о чем не подозревает, и спокойно заметила:
- Только что заходила наша распорядительница О-Сада, тебя искала.
Сказала, что еще позвонит.
- Вот как?
Комае все же сперва попросила вызвать ей рикшу, а потом стала звонить
хакоя. Оказалось, что незадолго до этого в чайный дом "Хамадзаки" явился
господин ссиока и ей велели сразу же отправляться к нему. Ну почему сегодня
вечером ей все время не везет? - думала Комае. Если бы знать! Лучше бы она
рассталась с Сэгавой вчера вечером. Но теперь уже ничего нельзя было
изменить... Будь это встреча с кем-нибудь другим, Комае могла бы и
отказаться, но тут речь шла о ссиоке, который считался ее патроном. Тем
более что сегодня он пришел впервые после их поспешного отъезда с виллы "Три
весны", - ей никак нельзя было не пойти. Братец наверняка уже заждался и