"Сергей Калабухин "Холодной буквой трудно объяснить..."" - читать интересную книгу автора

знал, как вести себя с женщинами, а во-вторых, в среде гуляк было принято
обсуждать подробности подобных развлечений, и я боялся, что, в случае
повторения моего позора, сей факт сразу же станет достоянием всеобщего
обсуждения и насмешек.
Если Верочка Ростова никогда никому ничего не рассказывала о том
роковом вечере, то общедоступные девицы вряд ли будут молчать. Hо в Тамани
всё было по-другому. Я был там проездом, меня никто не знал, и к тому же
наутро я уезжал и никогда больше не собирался туда возвращаться. Поэтому я
решил сделать ещё одну попытку сближения с женщиной.
Идя на свидание с подружкой Янко, я дрожал, как и в тот первый роковой
день у Ростовых. Однако меня ободряло то, что дочка хозяйки, в отличие от
Верочки, явно не была неопытной целомудренной девушкой, и я решил
предоставить ей всю инициативу действий. Это решение чуть не привело к
моей гибели. Моё счастье, что Янко опоздал на наше свидание, и коварная
девица не стала его дожидаться, попытавшись в одиночку меня утопить. Эти
обстоятельства и моё напряжённое состояние (девица, по-видимому, считала,
что я расслаблен и усыплён её примитивными ласками и бессвязным лепетом)
спасли мне жизнь, но совершенно не прибавили мне уверенности и опыта в
отношениях с женщинами.
Потом была Бела. Вы, Михайло Юрьич, красиво всё описали в своей
повести. Hо в основе похищения черкешенки была совсем не любовь, а всё то
же моё желание "стать как все", это была третья попытка. Бела идеально
подходила для моих целей. Похищение оторвало её от родных и знакомых.
Азамат - единственный человек, могший увидеть Белу у меня, сам вынужден
был скрываться. Бедняжка общалась только со мной и Максим Максимычем,
которому, конечно, не стала бы ничего рассказывать. Я не буду описывать
Вам подробности, но, в конце концов, третья попытка увенчалась успехом. У
меня, ведь, было достаточно времени и желания для приобретения
соответствующего опыта. Мои неуверенность и страх перед женщинами прошли.
А так как у Белы не было никакого опыта в данной области отношений, а для
меня она была лишь инструментом, то скоро рядом с нею я стал испытывать
только скуку и чувство вины за содеянное. Hаша общая неопытность внушила
мне мысль, что я знаю отныне всё, что бывает меж женщиной и мужчиной.
Между тем, внушив Беле привязанность ко мне, я не смог разбудить и развить
в ней женщину. Hо тогда я этого ещё не понимал. Трагический конец этой
истории Вы прекрасно описали в своей повести.
И, наконец, мы подходим к ещё одному ключевому моменту, круто
изменившему мою жизнь. Я говорю о нашей третьей встрече с Верой, столь
интригующе описанной Вами. Это самая слабая часть Вашей повести обо мне.
Hо здесь нет Вашей вины, просто Вы не знали глубинных причин моих
поступков.
Трагедия в том, что в желании обелить меня Ваш талант писателя
превратил прекраснейшего человека, Сашу Грушницкого, в дурака и подлеца.
Увы, это так, и именно сия несправедливость, а вовсе не Ваши настойчивые
просьбы, подвигла меня на эту исповедь.
Я любил Сашу Грушницкого. В нём смешались русская кровь с польскою, и,
видимо, поэтому он сразу же по нашему знакомству напомнил мне Станислава
Красинского. Грушницкий был столь же юн и красив внешне, и даже фигуры у
них были одинаковы. Только первый был блондином, а второй - брюнетом.
Скоро я почувствовал, что влюблён в Грушницкого. Будучи его